91 
Вдруг Мария-Беатриса почувствовала на себе пристальный взгляд пары темных глаз. Она упала на колени и тут же была поднята изящными руками короля, который, глядя ей в лицо, увидел ярко заблестевшие глаза с готовыми пролиться слезами, заметил задрожавшие губы.
— Что вы, что вы, сестричка, — сказал он своим нежнейшим и мелодичнейшим голосом, — я необыкновенно рад видеть вас здесь. Мы с вами будем друзьями.
Мария-Беатриса вложила свои ручки в его руки. Ее не беспокоило, что он король, она осознавала лишь то, что его слова, его улыбка, его необыкновенное обаяние делали ее счастливой и придавали ей уверенность.
Король продолжал удерживать ее ручку, а она чувствовала, что, пока он вот так ее держит, она почти довольна, что приехала сюда.
Он делал так, что она постоянно была с ним рядом во время торжеств. Он давал понять, что она может вполне полагаться на него, пока полностью не освоится в новой для нее стране. Он сказал ей, что она напомнила ему свою родственницу Гортензию Манчини, одну из самых красивых женщин, которых он когда-либо видел в своей жизни. Он хотел жениться на Гортензии, но ее дядя решительно воспротивился этому.
— В те дни я был странствующим изгнанником. Совсем невыгодная партия. Но я никогда не забывал прекрасную Гортензию, а вы так на нее похожи… это приятно… очень приятно.
Когда они плыли к Уайтхоллу, она тоже была с ним рядом. Она слышала, как люди с берегов реки приветствовали его, и ей было ясно, что все они его любят, что они покорены его непреодолимым обаянием так же, как и она.
Он указал ей на Уайтхоллский дворец, к которому они направлялись.
То, что она стояла с ним рядом, подействовало на нее успокаивающе. Ее матери было приятно видеть непринужденную приветливость короля по отношению к ее дочери, успокаивало и то, что у дочери улучшилось настроение.
Придворные наблюдали за ними.
— Не ошибся ли я? — с манерной медлительностью спрашивал Рочестер. — Кто из них новобрачный — Карл или Иаков?
— Его величество старается помочь ребенку почувствовать себя непринужденно, — заметила Нелл.
— Иаков безуспешно пытался сделать это, — вступил в разговор Бекингем. — Увы, бедный Иаков! Мне кажется, что наш милостивый повелитель смог бы преуспеть во всем, если бы захотел, а его брат преуспел бы, если бы смог.
Легкой походкой к ним приблизилась Луиза. Ее слегка забавлял пышный, красочный наряд Нелл.
В глазах Нелл вспыхнул недобрый огонек. Ей было неприятно думать всякий раз, когда она видела эту женщину, что она стала теперь герцогиней Портсмутской, в то время как ее маленькие Карл и Иаков носили лишь фамилию Боклерк, а она сама была просто мадам Гвин. Герцогиня полагала, что Нелл едва ли достойна внимания. Но все же она держалась снисходительно.
— Вы разбогатели, как можно видеть по вашему платью, — сказала она весело. — И выглядите вполне изящно для того, чтобы быть королевой.
Нелл воскликнула:
— Вы совершенно правы, мадам. И я вполне шлюха для того, чтобы быть герцогиней.
Герцогиня двинулась дальше, ей вслед раздался смех Нелл, Бекингема и Рочестера.
Лицо Луизы осталось бесстрастным. Она полагала, что Рочестер дурак, постоянно изгоняемый с королевского двора за непристойности, адресуемые всем вокруг без разбора, включая короля, его распутство сведет его скоро в могилу, нет нужды о нем думать. Что касается продавщицы апельсинов — бог с ней, с шутихой. Кроме того, королю она нравится, и он будет противиться предложению запретить ей бывать при дворе; оружием Нелл Гвин были колкости, а в этом искусстве Луиза не могла с ней соперничать. Игра словами нелегко давалась Луизе даже на ее родном языке. Но с ними был человек, который вскоре в полной мере ощутит на себе ее недовольство. Милорд Бекингем уж давно мог бы перестать похваляться своим влиянием, если бы она этого захотела.
Герцог Монмут был доволен женитьбой герцога Йоркского.
— Ничего другого он сделать и не мог, — говорил он своим закадычным друзьям, — чтобы больше меня обрадовать. Люди пришли в ярость. И разве их можно винить? Мой дядя сущий дурак, если думает, что ему удастся ввести католичество в Англии.
Ему доложили, что Росс, его старый слуга, хочет повидать его, а когда Росса пустили к нему, ему стало ясно, что Росс хочет сообщить ему что-то без свидетелей.
Монмут тут же провел его в укромное место, где они могли поговорить наедине. Росс смотрел на него с тем восхищением, которое Монмут привык видеть в глазах многих окружающих его людей.
91 
