Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
171 
2626. П. П. ГНЕДИЧУ
4 февраля 1899 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. V, стр. 328–329.
Год устанавливается по упоминанию статьи П. П. Гнедича «„Чайка“ г. Антона Чехова» («Новое время», 1899, № 8223, 18 января).
Ответ на недатированное письмо П. П. Гнедича с пометой Чехова: «99.II»; Гнедич ответил 17 февраля 1899 г. (ГБЛ).
…благодарю Вас за статью о моей пьесе. — П. П. Гнедич отвечал: «Душевно рад, что моя заметка о „Чайке“ дала Вам хорошие минуты. Я писал искренно по двум причинам: и потому, что люблю «Чайку“, считаю ее лучшей Вашей драматической вещью, и потому, что был поставлен московским Малым театром в положение, отчасти сходное с Вашим: мой „Разгром“, имевший большой успех в театре Суворина, жестоко был провален в Москве». Гнедич писал в рецензии: «Я видел в Москве, на сцене частного театра, чеховскую „Чайку“, которая на первом представлении в Петербурге не имела успеха <…> В чем же дело? Публика в Москве более чутка, чем в Петербурге? Начинающие артисты талантливее, чем представители труппы императорских театров? Откуда вообще, как говаривал Суворов, — „такой, с божьей помощью, оборот?“ <…> „Чайка“ не переделана для Москвы: есть две-три мелких поправки, которые были сделаны еще в Петербурге, ко второму представлению драмы. Драма осталась с теми же недостатками и достоинствами. Но на сцене получилась совершенно другая пьеса. Произошло это потому, что малоопытные артисты подошли к исполнению своей задачи совершенно иначе, чем год тому назад подходили к ней петербургские исполнители, люди действительно талантливые и опытные. <…> У нас, в Петербурге, „Чайка“ потому не имела успеха, что артисты взглянули на нее с той же точки зрения, с какой они смотрят на каждую пьесу, случайно попавшую в репертуар. Посмотрели, сколько листов роли; увидели, что мало действия, всё больше разговор; наклеили себе усы, бороды и бакенбарды, надели то случайное платье, которое в данное время было последним принесено от портного, выучили роли и вышли на сцену. <…> Но вот частная маленькая сцена взялась сыграть опозоренную пьесу. И сыграла, и восстановила репутацию писателя. В чем же дело? Да в том, что эти неопытные исполнители полюбили пьесу. Они не остались равнодушны к требованиям автора: они, первым делом, прониклись той нервностью, которая составляет колорит пьесы. <…> — Какая это драма! — восклицают критики. — Тут нет элементов драмы. Да, если подходить к „Чайке“ с обычным ярлыком „драмы“, „комедии“, „трагедии“, — конечно, ни один ярлык не придется на нее наклеить, так как по законам, предписываемым учебниками литературы, эти ярлыки обозначают нечто определенное и точное <…> „Чайка“ выходит далеко за пределы шаблонной комедии, и тем хуже для тех, кто этого не видит. И большое счастье, что нашелся театр, — безразлично это, частный или казенный, — который понял, как надо подступаться к подобным пьесам, как осторожно и тонко надо за них браться. В этой реабилитации „Чайки“ я вижу залог светлого будущего, не для одного данного театра, а для русского театра вообще. Если пьесы, которые до сих пор носили нелепое определение „литературных, но не сценичных“, могут идти с большим успехом даже на сценах, не обладающих „образцовыми“ средствами, то это огромный толчок для будущего. Театральное дело вступает в новую фазу. Много борьбы предстоит с представителями отживающих форм мнимой сценичности, но главное — первый шаг сделан».
Что касается пушкинского сборника… — Чехов получил приглашение, подписанное П. П. Гнедичем, К. К. Случевским и Д. Мордовцевым, участвовать в сборнике к столетию со дня рождения Пушкина (ГБЛ). См. письмо 2644.
Прочтите Горького «В степи» и «На плотах». — Гнедич отвечал: «О Горьком. Он, конечно, талантлив. Если он молод и не сопьется — толк выйдет. Но он как-то странно красочен: он злоупотребляет тонами, которые ему кажутся симпатичными, сует их всюду, где нужно и где не нужно. Знаете, у Киселева в пейзажах так бывает: всё лиловое: и небо, и мельница, и гуси».
Марксу я продался за 75 тыс. — Гнедич отвечал: «Не знаю, кто выиграл — Вы или Маркс. Думаю — его наследники».
«Горящие письма» благополучно дошли по адресу… — Гнедич спрашивал: «Осенью, получив Ваше письмо, я послал в Париж „Горящие письма“. Вам не писали, получили ли их и пригодились ли они?» См. об этом в т. 7 Писем.
171 
