Если летом Вы будете в Москве или недалеко от Москвы, то напишите мне (Лопасня Моск. губ.), и я приеду к Вам, чтобы повидаться и поговорить о пьесе.
Кто собирается в Монте-Карло? Если в марте в Ялте будет дурная погода, то, по всей вероятности, и я тоже поеду в Монте-Карло.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и крепко пожать руку.
Искренно Вас уважающий и преданный
А. Чехов.
Ялта.
Чехову Ал. П., 21 февраля 1899 *
2654. Ал. П. ЧЕХОВУ
21 февраля 1899 г. Ялта.
21 февр.
У меня нет сказки или рассказа с заглавием «Миллионеры», но есть сказка, в которой идет речь о миллионерах * ; напечатана она на праздниках, должно быть, в 1888 г. или в конце сего года, или в начале 1889 г.
«Сказка» напечатана в 4253 №.
Из перечисленных тобою в последнем письме рассказов, напечатанных в 1887 г., надлежит переписать только «Встречу» * .
А что такое «Миряне»? Если в этом рассказе фигурируют духовенство и письмо, то переписывать его не нужно * .
За переписку заплати из своего кармана, я же израсходованные тобою деньги пожертвую какой-нибудь бедной девице.
«Скука жизни» и «Тяжелые люди» и «Учитель» напечатаны, кажется, в 1886 г. И «Сестра» тоже * . Остальные перечисленные тобою рассказы уже помещены в сборнике.
В 1890 г. мои письма из Сибири. И их тоже нужно * . Жду обещанного подробного письма насчет петерб<ургских> событий * . Извини, из 75 тысяч я не могу тебе ничего уделить, напротив, я жду, что ты еще пришлешь мне что-нибудь, хоть пять рублей. Мне деньги нужней, чем тебе, потому что я имею собственные дачи.
Кланяйся своему семейству.
L’homme riche[5].
«Тяжелые люди», «Учитель» и «Скуку» получил. Но зачем ты сам переписываешь? Зачем?
Переписывать нада на тетрадке четвертушечного формата, для каждого рассказа особая тетрадка.
На обороте:
Петербург. Александру Павловичу Чехову.
Невский, 132, кв. 15.
Орлову И. И., 22 февраля 1899 *
2655. И. И. ОРЛОВУ
22 февраля 1899 г. Ялта.
22 февр.
Здравствуйте, милый Иван Иванович! Ваш приятель Крутовский * был у меня; мы поговорили о французах, о Панаме, но ввести его, как Вы желали, в кружок ялтинских знакомых я не успел, так как он, поговоривши о политике, ушел к шарманкам * ; это было вчера, а сегодня он в Гурзуфе.
Я продал Марксу всё — и прошедшее и будущее, стал марксистом на всю жизнь. За каждые 20 листов уже напечатанной прозы я буду получать с него 5 тысяч; через 5 лет буду получать 7 000 и т. д. — через каждые 5 лет прибавки, и, таким образом, когда мне будет 95 лет, я буду получать страшную уйму денег. За прошедшее я получу 75 тыс<яч>. Доход с пьес я выторговал себе и своим наследникам. Но все-таки — увы! — мне еще далеко до Вандербильта. 25 тысяч уже тю-тю, а остальные 50 я получу не сразу, а в течение двух лет, так что не могу задать настоящий шик.
Новостей никаких особенных. Пишу очень мало. В будущем сезоне пьеса моя, раньше в столицах не шедшая, пойдет на Малом театре * : доходишка, как видите. Дом мой в Аутке почти еще не начинался благодаря сырой погоде, которая продолжалась почти весь январь — февраль. Придется уехать, не дождавшись конца постройки. Мой кучукойский майонез (так Н. И. Пастухов, издатель «Моск<овского> листка», называет майорат) очарователен, но почти недоступен. Мечтаю выстроить там домик подешевле, но по-европейски, чтобы проводить там время и зимою. Теперешний двухэтажный домик годен только для летнего жития.
Моя телеграмма насчет Чёртова о<стро>ва не предназначалась для печати * ; это совершенно частная телеграмма. В Ялте она вызвала ропот негодования * . Один из здешних старожилов, академик Кондаков, по поводу этой телеграммы сказал мне:
— Мне обидно и досадно.
— Что такое?! — изумился я.
— Мне обидно и досадно, что не я напечатал эту телеграмму.
В самом деле, Ялта зимой — это марка, которую не всякий выдержит. Скука, сплетни, интриги и самая бесстыдная клевета. Альтшуллеру приходится кисло на первых порах * , многоуважаемые товарищи сплетничают про него неистово.