7 
Потому что было поздно, она устала и хотела спать и вообще не подходила к передней двери. Вошла в дом через кухню и писем не видела. Сразу поднялась к себе и легла в постель, где и спит до сих пор.
Спит. Спит. Красавица Габриэлла…
Не помешает проверить, подумал Мартин. Определенно не помешает. Она не рассердится. Она не такая. Ее тронет, что он о ней побеспокоился, об одинокой женщине, здесь, в деревне, без мужской заботы. Скорей всего, она даже пригласит его войти.
Расправив плечи и прихватив газеты, он толкнул калитку и по тропинке направился к дому. Поднявшись на крыльцо, он дернул за ручку звонка и услышал, как он резко звякнул сразу за дверью. Мартин ждал звука шагов, отклика или клацанья ключа в замке. Но ничего подобного не услышал.
Может, она принимает ванну или находится на кухне, откуда опять же не слышит звонка. Нелишне проверить.
Он так и сделал, обойдя дом и постучав в заднюю дверь, удивляясь, как людям удается пользоваться ею, не расшибая себе лоб о низкую притолоку. Кстати о притолоке… А вдруг Габриэлла торопилась выйти или войти и ударилась об нее своей милой головкой, да так, что потеряла сознание? Из-за белых панелей не доносилось ни звука. И лежит она там сейчас, на холодном кухонном полу, дожидаясь, пока кто-нибудь ее обнаружит.
Справа от двери, под навесом, находилось створчатое окно. И Мартин в него заглянул, но ничего не увидел, кроме маленького, покрытого скатертью стола, рабочей стойки, плиты, раковины и закрытой двери, которая вела в столовую. Надо найти другое окно.
И предпочтительнее на этой же стороне дома, потому что Мартин чувствовал себя очень неловко, подглядывая в окна.
К окну столовой на этой же стороне дома пришлось пробираться через клумбу, стараясь не затоптать фиалки. Протиснувшись за куст сирени, он посмотрел в окно.
Мартину показалось странным, что он ничего не может разглядеть. Виднелись очертания штор, раздвинутых, как и другие, и больше ничего. Стекло казалось мутным, более того — грязным, что было очень странно, так как кухонное окно соперничало по прозрачности с родниковой водой, а сам коттедж сиял белизной, словно ягненок. Мартин потер стекло. Совсем непонятно. На пальцах грязи не осталось. По крайней мере снаружи окно было чистым.
В мозгу Мартина прозвенел звоночек, словно невнятно о чем-то предупреждая. И от этого звоночка руки у него ослабели.
Выбравшись из клумбы, он подергал заднюю дверь. Заперта. Побежал к парадной. Тоже заперта. Тогда он обошел дом с южной стороны, где по обнаженным черным балкам вилась глициния. Завернув за угол и пройдя по плиточной дорожке вдоль западной стены дома, у дальнего края стены он отыскал второе окно столовой.
Это грязным не было, ни снаружи, ни изнутри. Ухватившись за подоконник и затаив дыхание, Мартин заглянул в комнату.
На первый взгляд, все казалось нормальным. Обеденный стол, покрытый суровой скатертью, стулья вокруг него, камин без экрана с кованой задней стенкой и медными грелками, свисавшими с кирпичей. Казалось, все прекрасно. В сосновом буфете стояли тарелки, старинная тумбочка для умывальника выступала в роли бара. С одной стороны от камина стояло тяжелое кресло, а напротив него, у подножия лестницы, точно такое же кресло…
Мартин крепче ухватился за наружный подоконник и почувствовал, как в ладонь впилась заноза. Приговаривая «Ох, Величество, Величество, Габриэлла, мисс, мисс…», он другой рукой лихорадочно стал рыться в кармане, напрасно ища, чем поддеть оконную раму, и все это время не отводя глаз от второго кресла.
Оно стояло под углом к лестнице, развернутое к столовой и одним краем упирясь в стену под окном, через которое из-за грязи ничего не было видно. Только теперь, с другой стороны дома, Мартин увидел, что окно не было грязным в обычном смысле этого слова. Оно закоптилось от дыма, дыма, который уродливым густым облаком поднялся от кресла, закручиваясь винтом, и облако это запачкало окно, шторы, стену и оставило свой след на лестнице, поднимаясь наверх, в спальню, где до сих пор находилась мисс Габриэлла, милая мисс Габриэлла…
Мартин отпрянул от окна. Торопливо пересек лужайку, перелез через стену и бросился по тропинке в сторону родника.
Впервые детектив-инспектор Изабелла Ардери увидела коттедж «Чистотел» вскоре после полудня. Солнце стояло высоко в небе, и у корней елей, окаймлявших подъездную дорожку, образовались маленькие лужицы тени. Место была отгорожено желтой поли цейской лентой. На дороге друг за другом стояли патрульная полицейская машина — красная «сьерра» — и сине-белый фургончик молочника.
7 
