Последние отзывы

  204  

Карденас глубоко вздохнул и посмотрел в стол, о чем-то задумавшись.

— Нет, — сам себе ответил Фалькон. — Видимо, тут было что-то еще, верно? Все дело в клятве Гиппократа, которую вы давали. Сезар должен был иметь возможность надавить на вас, чтобы заставить вас не только отравить Хассани во время его последней трапезы, но и применить ваш опыт хирурга для того, чтобы отсечь ему кисти рук, сжечь ему лицо и оскальпировать его. Вы ведь сделали все это для Сезара не потому, что благодаря ему вы стали богаты?

Карденас снова промолчал. Его словно что-то разъедало изнутри. Перед Фальконом сидел человек, который в эту ночь много думал и мало спал.

— Что вы можете мне предложить? — спросил Карденас спустя несколько долгих минут.

— Вы о сделке со следствием? — уточнил Фалькон. — Ничего.

Карденас кивнул, покачиваясь в кресле. Фалькон знал, что рвется из Карденаса наружу: обида.

— Я могу сдать вам только Сезара Бенито, — проговорил Карденас. — Он — единственный, с кем я контактировал.

— Мы будем этому очень рады, — ответил Фалькон. — Что вы можете мне рассказать?

— Одной из причин, по которым я в момент знакомства с Сезаром был не так богат, как мог бы, стало то, что я почти десять лет был патологически азартным игроком, — признался Карденас.

— Сезар Бенито знал об этом, когда он организовывал покупку «Горизонтом» вашей клиники пластической хирургии?

— Нет, но вскоре он это выяснил, — ответил Карденас. — Именно благодаря ему мне удалось поставить это увлечение под контроль.

— А как оно снова вышло из-под контроля?

— В марте я отправился с Сезаром в деловую поездку на Коста-дель-Соль. Он повел меня в казино.

— Он повел?

Карденас кивнул, невозмутимо глядя на Фалькона.

— И я снова сорвался. Но на этот раз было даже еще хуже. Я был гораздо более обеспеченным человеком, чем раньше. По сравнению с прошлыми временами мои средства казались неисчерпаемыми. К началу мая я задолжал больше миллиона евро и вынужден был продавать свои вещи, чтобы выплачивать проценты по некоторым займам.

— А как об этом узнал Сезар?

— Я рассказал ему, — ответил Карденас. — Перед этим ко мне приходили от одного из моих кредиторов. Меня завели в ванную квартиры, которую я снимаю, и стали пытать мокрым полотенцем. Знаете, когда тебе кажется, что вот-вот утонешь. Они сказали, что вернутся через четыре дня. Я так испугался, что в конце концов пошел к Сезару и попросил о помощи. Мы встретились в его барселонской квартире. Он был поражен моим рассказом, но сказал, что понимает меня. Через три дня полного ужаса я наконец испытал облегчение. И тут он сказал, каким образом он может избавить меня от этой проблемы.

— Вы религиозный человек, сеньор Карденас?

— Да, наши семьи вместе ходят в церковь.

— Как бы вы описали ваши отношения с Сезаром Бенито?

— Он стал моим очень близким другом. Вот почему я тогда обратился к нему.

— Когда Бенито сказал, что вы должны совершить убийство и жестокое расчленение, вы, конечно, спросили у него обо всех подробностях заговора?

— Я спросил, но не в тот раз, — проговорил Карденас. — Когда я осознал, о чем он меня просит, я придумал стратегию самозащиты. В следующий раз мы встретились у меня, в квартире, которую я снимаю в Мадриде, и я тайком записал весь наш разговор.

— И где сейчас эта запись?

— По-прежнему в квартире, — сказал Карденас и написал адрес и телефон. — Я прикрепил ее клейкой лентой к задней стенке одного из ящиков кухонного шкафа.

Когда Лукрецио Аренас жил на своей вилле в Марбелье, он любил вставать рано, до появления слуг, а по субботам они приходили в девять утра или позже. Аренас надел плавки, залез в громадный белый купальный халат и сунул ноги в сандалии. По пути из дома он прихватил большое толстое белое полотенце и очки для плавания. Он терпеть не мог, когда в глаза ему попадала хлорка, и всегда любил видеть четко и ясно, даже под водой. Он спустился по отлогому склону сада, в глубину теплого утра, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться великолепным видом на зеленые холмы и средиземноморскую синеву, которая в это время дня, до того как поднялась жаркая дымка, была настолько яркой, что даже его непроницаемое сердце слегка защемило.

Бассейн был оборудован у подножия садового склона и окружен плотными зарослями олеандров, бугенвиллеи и жасмина. Его жена настояла, чтобы бассейн разместили именно там, потому что Лукрецио хотел, чтобы это было чудовище двадцатиметровой длины. Пришлось вырвать динамитом из склона триста тонн скальной породы, чтобы он мог проплывать свою ежедневную километровую дистанцию за пятьдесят заплывов, вместо того чтобы нудно разворачиваться всякий раз, как он начинал набирать скорость. Он дошел до бассейна, кинул полотенце на шезлонг и уронил халат сверху. Потом вылез из сандалий и направился к краю бассейна. Приладил очки к лицу, поместил глаза в резиновые гнезда.

  204