18 
— Хочешь, верь, хочешь, нет — но я не лгу. Можешь поручить одному из приспешников проверить.
Черные брови угрюмо сдвинулись.
— Значит, операция? Может быть, пластическая? Твоя мать была, наверное, такой же привлекательной и не смирилась с тем, что время разрушает красоту?
О, как же он ее презирает! Не обращай внимания. Веди себя гордо и с достоинством. Сиенна прикусила губу, вспоминая боль матери и свое безграничное отчаяние.
— Ей нужно было заменить тазобедренный сустав. Понимаешь, у мамы своя школа верховой езды, и если бы не операция, ей пришлось бы отказаться от любимого дела.
Сердце Сиенны бешено колотилось, а в зеленых глазах читалась мольба: Просто поверь мне. Никогда раньше чувство несправедливости не горело в них так ярко.
— Мама находилась на грани срыва, Хашим, и я тоже. Поэтому и выбрала самый легкий путь, признаю. Подвернулась возможность быстро заработать кучу денег, хоть мой рост недостаточно высок для подиума, зато лицо и фигура вполне подходящие. Когда понадобилось, я это сделала — однажды… И не собираюсь повторять, — она пристально посмотрела на Хашима, храбро встретив его осуждающий взгляд. — Клянусь.
На некоторое время воцарилось молчание; мужчина размышлял над услышанным только что. Интересное развитие событий… и несколько оправдывает ее мерзкий поступок. Но разве он простит Сиенну?
Нет!
В мире Хашима женщины скромны и застенчивы, нельзя даже представить их позирующими ради денег и чьей-то похоти. Он, мысленно, увидел календарь так явственно, словно фотографии сейчас лежали здесь, на столе. Несмотря на то, что фотограф сделал их со вкусом, на них Сиенна выглядела… Невольная дрожь вожделения пробежала по телу.
Сиенна выглядела, будто бы просила взять ее!
Эротические снимки оставались эротическими снимками, вне зависимости от обстоятельств. Хашим ненавидел и желал Сиенну всей душой. Он не остановится, пока не сделает ее своей.
А попользовавшись — бросит, позабыв само имя.
Мужчина вновь заговорил, и его голос звучал спокойно.
— А мать одобряла столь безнравственное поведение? Может, поощряла?
— Конечно, нет! Даже и не знала. — Сиенне хотелось бы покаяться, но она не сожалела, что помогла матери.
Девушка чувствовала себя униженной только из-за поведения Хашима. Но и горечь обиды не заглушала любви.
Глупая, безнадежная страсть. Разве позволительно испытывать привязанность к человеку, презирающему, осуждающему и обвиняющему? Но Сиенну по-прежнему притягивало это смуглое, стройное тело, она мечтала увидеть, как засияет нежностью пренебрежительный взгляд…
— Тема закрыта, — решительно сказала она. — Ты все знаешь, и, наверняка, не станешь настаивать, чтобы я на тебя работала. Пусть кто-нибудь другой устраивает, чертов, званый вечер.
Уголки губ Хашима приподнялись в суровом подобии улыбки. До нее еще не дошло! Глупая женщина.
— Совсем наоборот, дорогая, — произнес он, — мне больше никто не нужен. А я привык получать желаемое.
Сиенна вздрогнула.
Глава шестая
Месяц пролетел быстро, но, с другой стороны, хорошо, что Хашим отвел на подготовку вечеринки так мало времени. Еще пару недель — и кто знает, в какое состояние она бы пришла?..
Девушка приложила все силы к поиску подходящего особняка, стараясь не думать о едва завуалированной угрозе и вожделении, с которым Хашим смотрел на нее во время последней встречи.
Сиенна, тщетно, пыталась выбросить шейха из головы, день-деньской просиживая в маленьком кабинете дома в Кеннингтоне, обзванивая всех, кого только можно и перебирая в памяти подходящие контакты, пока ей не улыбнулась удача. Внаем сдавался особняк Болланд, с прилегающими обширными владениями, в живописном местечке в Хэмпшире. Сиенна съездила взглянуть на него и не могла не признать, что дом великолепен.
Девушке удалось найти первоклассного шеф-повара — местную знаменитость, использовавшего для своих блюд свежие продукты с ближайших ферм, она заказала цветы и подключила к выбору вин знакомого сомелье, предупредив его, однако, что некоторые гости могут не пить спиртного, и попросив обеспечить стол безалкогольными напитками в ассортименте.
Наконец-то все было организовано. Осталось три дня, и атмосфера вокруг ассоциировалась у Сиенны с космической станцией перед запуском ракеты: пошел отсчет, и напряжение становилось невыносимым.
18 
