Хеннинг Манкелль
Белая львица
Моим мозамбикским друзьям
Пока люди в нашей стране ценятся
по-разному в зависимости от цвета кожи,
мы в глубине души будем страдать от того, что
Сократ называл ложью.
Премьер-министр ЮАР Ян Хофмейр, 1946
Angurumapo simba, mcheza nani?
Кто дерзнет шутить, когда лев рычит?
Африканская пословица
Пролог
Южная Африка, 1918
Вечером 21 апреля 1918 года в Йоханнесбурге, в невзрачной кофейне в районе Кенсингтон, встретились трое молодых людей. Младшему, Вернеру ван дер Мерве, только что сравнялось девятнадцать. Старшему, Хеннингу Клопперу, было двадцать два. Третьему в компании - его звали Ганс дю Плейс - через несколько недель стукнет двадцать один. Именно в этот вечер они хотели обсудить, как лучше отметить его день рождения. Никто из них не думал не гадал, что встреча в кенсингтонской кофейне станет исторической. О дне рождения Ганса дю Плейса в тот вечер не было сказано ни слова. Даже Хеннинг Клоппер, выдвинувший идею, которой предстояло изменить все южноафриканское общество, понятия не имел о масштабе и последствиях еще толком не созревших собственных мыслей.
Эти три молодых человека не походили друг на друга ни наружностью, ни темпераментом, ни характером. Но кое-что их роднило. Кое-что очень важное. Все трое были буры. Все трое принадлежали к старинным семействам: их предки, бесприютные голландские гугеноты, поселились в Южной Африке еще в восьмидесятых годах XVII века, занесенные туда одной из первых больших волн иммиграции. Когда английское влияние в Южной Африке усилилось и в конце концов приняло форму откровенного притеснения, буры запрягли волов в фургоны и начали свое долгое странствие в глубь страны, на беспредельные равнины за Ваалем и Оранжевой. Эти трое юношей, как и все буры, считали свободу и независимость залогом жизни своего языка и культуры. Свобода давала гарантию от нежелательного смешения с ненавистными англичанами, а тем паче с коренным черным населением и с индийским меньшинством, которое обеспечивало себе пропитание главным образом торговлей в прибрежных городах вроде Дурбана, Порт-Элизабета и Капстада. [Капстад - голландское название Кейптауна.]
Хеннинг Клоппер, Вернер ван дер Мерве и Ганс дю Плейс были бурами. И никогда об этом не забывали, никогда не представляли себе иного. Прежде всего они этим гордились. С самого раннего детства им внушали, что буры - народ избранный. Но с другой стороны, принадлежность к бурам была из тех прописных истин, о которых они, изо дня в день встречаясь в маленькой кофейне, говорили редко. Все это просто было, просто существовало как незримый залог их задушевной дружбы, их мыслей и чувств.
Поскольку все трое служили конторщиками в Южноафриканской железнодорожной компании, в кофейню они ходили все вместе, после работы. Обычно болтали о девушках, мечтали о будущем, рассуждали о большой войне, которая недавно закончилась в Европе. Но в этот вечер Хеннинг Клоппер сидел задумчивый и молчаливый. Остальные, привыкшие к его всегдашней разговорчивости, смотрели на него с удивлением.
- Ты не заболел? - спросил Ганс дю Плейс. - Может, малярия?
Хеннинг Клоппер, не ответив, рассеянно покачал головой.
Ганс дю Плейс пожал плечами и обернулся к Вернеру ван дер Мерве.
- Он размышляет, - сказал Вернер. - Прикидывает, как бы через год увеличить свое жалованье с четырех до шести фунтов в месяц.
Эта тема постоянно всплывала в их разговорах: как убедить вечно недовольное начальство повысить их скудное жалованье. Однако ж они не сомневались, что в конце концов сделают в железнодорожной компании прекрасную карьеру и достигнут высоких постов. Все трое верили в себя, были энергичны и умны. Только вот, на их взгляд, дело шло невыносимо медленно.
Хеннинг Клоппер взял чашку и отхлебнул кофе. Тронул кончиками пальцев высокий белый воротничок - сидит как следует. Потом медленно провел ладонью по расчесанным на прямой пробор волосам и с расстановкой произнес:
- Я хочу рассказать вам одну историю, которая случилась сорок лет назад.
Вернер ван дер Мерве, прищурившись, посмотрел на него в свои очки без оправы.
- Слишком ты молод, Хеннинг, - сказал он. - Вот лет через восемнадцать тебе будет что вспомнить и рассказать о событиях сорокалетней давности. А пока рановато.