Особенно,... 
92 
– Я все продумала, – твердо сказала Пенелопа. – Я не желаю выходить замуж за Роберта Рича.
Я не стала упорствовать, ибо знала, что упорство и уговоры лишь усилят в ней сопротивление. Возможно, со временем она свыкнется с идеей такого замужества, и оно не покажется ей таким уж неприемлемым.
По приезде герцога д'Анжу в Англию наступило большое возбуждение. Он приехал в расчете покорить сердце королевы, поэтому сделал это тайно, был сопровождаем лишь двумя слугами и пожелал представиться королеве в Гринвиче, где попросил высочайшего позволения броситься к ее ногам.
Ничто не могло восхитить ее более и, даже если влюбленность и была, ее слепое безрассудство изумило всех. Он был очень малого роста, почти карлик, и в детстве перенес тяжелую оспу, отчего его лицо было изборождено оспинами и бесцветно. Нос его на конце был раздвоен, что придавало его лицу очень странное выражение. Несмотря на высокое положение, разгульную жизнь он вкусил всласть, что также отразилось на его внешности. Он отказывался продолжать образование, поэтому его познания были весьма скудны; он был совершенно беспринципным и нерелигиозным человеком: ему было решительно все равно, быть ли протестантом или католиком, и он готов был менять религию в угоду моменту. Все, что он умел – были его куртуазные манеры и обилие лести, в особенности в изображении несуществовавшей страсти, и именно это подкупило королеву. Когда он опускался в кресло, то очень напоминал лягушку, что не ускользнуло от королевы, и с ее страстью к кличкам он вскоре и стал ее «Лягушонком».
Я весьма сожалела, что не могу наблюдать за этим фарсом: маленький французик в начале своего третьего десятка, отвратительный на вид, изобразивший пылкого влюбленного, – и величественная Елизавета, приближавшаяся к пятидесяти, изнывавшая от томления под его страстными взглядами и речами. Все это могло бы быть комично, однако последствия были далеки от смешных. И не было в стране человека, который бы не принимал близко к сердцу интересы королевы и страны и кто бы не был унижен и отягощен мыслями о будущем. Я предполагала, что самые завзятые враги Роберта в тот момент жалели, что она не вышла замуж за него и не дала стране наследника.
Роберт был обязан присутствовать при дворе, хотя он все еще пребывал в опале, и мне иногда приходило в голову, что она затеяла все это тошнотворное представление только для того, чтобы позлить его. Я слышала, что она заказала бриллиантовое украшение в виде лягушки и повсюду носила его.
В течение нескольких дней герцог всюду пребывал вместе с королевой: они гуляли в саду, смеялись, болтали и даже обнимались прилюдно; поэтому когда принц вернулся во Францию, уже все понимали, что брак – дело решенное.
В начале октября она собрала Совет для дебатов по вопросу замужества, а так как Роберт был членом Совета, я имела полный отчет обо всем происходящем.
– Так как королева не присутствовала, – сказал Роберт, – я мог высказать свое мнение совершенно открыто и выступал лишь с политической точки зрения. Она зашла в своих отношениях с принцем столь далеко, что трудно было повернуть вспять, и по этой причине брак мог быть необходимым. Все знают о возрасте королевы и сознают, что наследник вряд ли появится, но если же он и родится, то существует опасность для жизни королевы. Сэр Ральф Сэдлер сказал, что возраст королевы таков, что она годится в матери своему будущему мужу, и все вынуждены были согласиться с этим. Однако, зная крутой нрав королевы, Совет не осмелился вынести протест и свел дебаты к компромиссу, решив необходимым спросить у королевы относительно ее реального желания выйти замуж за принца – и согласиться для ее блага.
– Ей не понравится все это, клянусь, – сказала я. – Она ждет, что ее будут уговаривать выйти замуж и родить наследника. Ей хочется сохранить иллюзию, что она все еще молода.
– Ты права, когда мы ей сказали об этом, она гневно посмотрела на нас всех и ответила, что некоторым доступны удовольствия семейной жизни, но они отказывают в них своей королеве. Она добавила, что годами ей только и твердят, что о наследнике. Она ожидала, что ее станут упрашивать вступить в брак, и она была слишком наивна, полагая, что кто-то будет усматривать в браке ее личные мотивы, ибо эта материя слишком тонкая для рассмотрения на совете. Теперь же мы посеяли сомнения в ее уме, и она заявила Совету, что она должна быть одна.
В тот день королева пребывала в дурном расположении и всех подряд оскорбляла, а тем, кого их обязанности вынуждали быть к ней ближе всего, в этот день можно было только посочувствовать.
92 
