132 
– А если Горбатый сам выйдет на поле боя? А ваши маги будут «задерживаться»?
– Как раз маги и не могут нигде задержаться, – возразил Шеллар. – Они будут перемещаться телепортом. Равно как и дракон. Ради твоего спокойствия ему будут даны инструкции первым делом атаковать Горбатого. Если даже злодей наколдует себе сколь угодно мощный щит от огня, еще ни один маг не выдержал приземления на свою голову массы в двадцать тысяч стоун.
– Все равно у меня сердце не на месте, – тяжко вздохнул печальный принц. – Шеллар, а ты не мог бы сам поговорить с Эльвирой? Она решительно не желает меня слушать, прогоняет прочь, и даже воздействовать я на нее никак не могу. Сам же подарил ей экранирующий амулет, чтобы она не чувствовала себя зависимой… А теперь я от этого страдаю. Поговори, а? Ты же ее король, она должна тебя выслушать.
– Извини, Орландо, – покачал головой Шеллар, – как раз по этой причине мне и не подобает вести с ней разговоры на эту тему. Поскольку я ее король, это будет выглядеть как принуждение, а я ни в коей мере не хотел бы повторно уронить себя в ее глазах. Кира тоже не станет вести с подругой подобные разговоры, ибо считает, что подруга права, а ты виноват. Коль у тебя такие проблемы с памятью, заведи тетрадку и записывай, чтобы больше не попадать в подобные ситуации. Если же тебе требуется заступник или просто моральная поддержка, обратись к Ольге или Жаку. На худой конец попробуй попросить Кантора. Не уверен, что он согласится, но зато твой друг обладает неким особым влиянием на женщин. Кстати, почему Гаэтано ожидал увидеть на встрече Кантора и так интересовался его здоровьем? Они что, друзья?
– Сам угадай, – невесело ухмыльнулся Пассионарио. – Ты же у нас догадливый.
Король помолчал секунды три и неожиданно рассмеялся.
– Он думает, что Кантор – это ты? И никто его до сих пор не разуверил?
– А кому это надо? Его проблема, пусть что хочет, то и думает. Он же вслух своими догадками ни с кем не делится. Что ж, раз твои загадочные моральные принципы не позволяют тебе пользоваться своим положением для вразумления подданных… хотя я ничего не имею против подлого отравления нежелательных союзников… попробую поговорить с Кантором. Ты не знаешь, в каком он расположении духа? Не пошлет он меня прямо с порога?
– Не знаю, посмотри сам. Когда я в последний раз его видел, Кантор собирался потренироваться и выглядел деловитым и сосредоточенным. Но есть одно «но». Мне кажется, Кантор что-то подозревает. Я не давал к этому никакого повода, но он явно почуял подвох.
– Может, все-таки вернее было бы сломать ему ногу? – сам себя вопросил вождь и идеолог.
– Вернее было бы, – неожиданно агрессивно вмешалась королева, – позволить ему жить так, как он считает нужным! Нельзя запретить воину сражаться только потому, что вы опасаетесь за его жизнь! Ни один уважающий себя воин не поколеблется перед выбором между жизнью и честью, а вы так бессовестно лишили Кантора этого выбора! Неужели вы думаете, что, лишившись чести, он скажет вам «спасибо» за жизнь?
– Да пусть он подавится своим «спасибо»! – огрызнулся Пассионарио. – Можно подумать, кто-то ждет от него благодарности!
– Я не думаю, что его честь настолько сильно пострадает, – примирительно заметил король, жестом заставляя собеседников замолчать. – И попрошу впредь не поднимать эту тему. Кантор свободно ходит по всему дворцу, и никто не может сказать со всей уверенностью, когда и у какой двери он может оказаться.
– Он что, подслушивает под дверями? – вознегодовал мистралиец. – Кантор не станет так поступать!
– Очень даже станет, поскольку я ему это приказал.
– Так он еще и стучит? – ужаснулся предводитель повстанцев. – Или он забил на твой приказ? Кантор никогда в жизни не станет стучать! У мистралийцев нашего поколения это уже в крови!
– Тем-то и ценен Кантор, – ухмыльнулся король, – что он не станет стучать о всяких мелочах. Кто с кем спит, кто стянул казенное белье, кто отозвался обо мне непочтительным образом и о прочем никому не нужном мусоре. Но если он наткнется на реальную опасность, настоящий заговор или действительно ценную информацию, у него не хватит духу скрыть от меня столь важные сведения. Кантор самостоятельно фильтрует все услышанное и экономит мое время. И как же не ценить такого служащего!
– Все равно, – упрямо повторила Кира, – нельзя так с воинами!
– С воинами, может, и нельзя, – начал заводиться Пассионарио, – а вот с бардами не только можно, но и нужно. Потому что воин может победить или погибнуть, как судьба распорядится, а бард – это, считай, готовый труп. Бесполезная жертва.
132 
