14 
– Прошу простить меня, хире Бофранк, но помочь не смогу. Во-первых, у нас нет нужды хранить дела подобного рода чересчур долго, во-вторых, оно оказалось в числе тех, что были пожраны и попорчены крысами шесть лет назад, когда наводнение заставило этих тварей выбраться из подвалов и погребов… Я весьма сожалею, что не смог оказаться вам полезным.
– Тем не менее я благодарен вам за старания. И еще… – Бофранк запнулся. – Знаете, я с некоторых пор думаю, что ваш визит был не столь уж бесполезным. Вполне вероятно, мы еще вернемся к этому разговору; сейчас же я должен удалиться, ибо у меня назначена встреча с человеком, которого я не видел очень давно и, признаться, не чаял уж видеть живым.
– Я всегда к вашим услугам! – пылко воскликнул юноша, прижав к груди попавшуюся под руку хрустальную чернильницу. – Найти меня можно здесь, я обычно задерживаюсь допоздна.
Бофранк, само собою, солгал, когда сказал, что торопится на встречу, ибо уговорился с Демелантом на весьма поздний час. Не имея особенных дел, он побродил по улицам, благо день выдался солнечный и теплый, посидел на набережной, поглядывая на входящие в гавань торговые суда и обозревая сложные маневры военного фрегата из новых кораблей, что во множестве ныне закладывались на верфях. На торговые суда, призывавшиеся для охраны морских проливов и гаваней, более нельзя было полагаться, к тому же и вооружены они были, как правило, недостаточно – абордажные крючья и небольшие пушки бессильны против плавучих орудийных батарей. Пресветлый король выделял из казны огромные средства на создание военного флота, и поговаривали, что сейчас это самый верный путь достичь чинов и богатства для людей происхождения неблагородного.
Все это однажды объяснил конестаблю Жеаль, и Бофранк, помнится, даже хотел порекомендовать бездельнику Оггле Свонку попытать счастья на флоте, ибо тот прилично разбирался в морской науке, да за хлопотами забыл.
Со скуки конестабль купил у мальчишки-разносчика «Хроники» и среди иных артикулов обнаружил один весьма любопытный, связанный со вчерашней беседой у грейскомиссара Фолькона.
Слух о том, что в предместье под названием Баранья Бочка появился ужасный упырь, распространился с небывалою быстротой. Если вчера еще об этом украдкой шептались только слушатели Академии, то сегодня уже упыря обсуждали повсюду, и вот теперь уже и в «Хрониках» появилась небольшая статья на сей счет. Правда, автор ее – некий магистр Бюер – полагал, что упырь суть обыкновенный смертоубийца, с чрезвычайной жестокостью обошедшийся со своими несчастными жертвами; виденное же многими «ужасное ликом человекоподобное чудовище с красными глазами» не что иное, как плод фантазии или бреда – как известно, население Бараньей Бочки образ жизни вело низкий и подлый, мало ли что привидится с пьяных глаз.
– Простите, что нарушаю ваше уединение, – сказал стоявший поодаль незнакомый Бофранку господин с бляхою портового чиновника, – но, как вижу, вы читаете об упыре. Скажите, хире, что вы полагаете об этом?
– Полагаю, что слухи могут быть самые разные, но пока оного упыря не изловят, правды мы так и не узнаем.
– Позвольте представиться – Готард Шпиель, таможенный секутор.
– Хаиме Бофранк, прима-конестабль Секуративной Его Величества палаты, – с достоинством представился Бофранк.
– Позвольте, не сын ли вы будете почтенного хире Бофранка, декана?
– Имею честь быть таковым.
– Я был знаком с вашим отцом в лучшие времена… ну да не об этом речь. Вернемся к нашему упырю – что же можно предпринять? Я спрашиваю не из праздного любопытства, в Бараньей Бочке живут многие мои служащие, потеря которых никак не входит в планы таможенной канцелярии.
– Думаю, что в предместье пошлют ночные дозоры и изловят негодяя, либо он затаится и прекратит свои страшные убийства.
– Но не пристало ли вмешаться церкви?
– Церковь вмешается лишь тогда, когда упырь или тот, кто им себя именует, будет пойман, – дабы сжечь его на костре или ободрать с него шкуру. Сейчас же, простите, толку от церкви для дела ни на грош.
Хире Шпиеля слова Бофранка испугали. Он поспешил откланяться и пошел прочь не оглядываясь, а Бофранк в очередной раз посетовал на свой несдержанный язык и вернулся к «Хроникам», чтобы узнать иноземные дела. Похоже, южный сосед грозил пресветлому королю войною; конестабль на своем веку войны ни разу не видел, да и неудивительно – последняя военная кампания случилась без малого полсотни лет назад, когда тогдашний король присоединял восточные земли. Конестабль с новым интересом оглядел фрегат, каковой уже направился в открытое море, вздев паруса, чуть поодаль от него шла на веслах низкая широкая бомбарда, черневшая жерлами мортир.
14 
