49 
Бофранк нащупал пистолет. Перчатки его лежали в карманах камзола, и он уж подумал, не достать ли их, когда дверь снова отворилась и в комнату вошел брассе Альдрик в сопровождении двух других монахов.
– Фрате Фроде готов принять вас, – сказал он без приязни.
Субкомиссару более всего не понравилось, что прибывшие монахи имели при себе арбалеты. Однако сие могло быть еще одной местной традицией, к тому же послушники здешнего монастыря никогда не питали особой любви к пришлым, коих почитали сосудами греха.
– Куда мы должны проследовать? – спросил Бофранк.
– Идите за мною, – сказал брассе Альдрик, и в сопровождении монахов-арбалетчиков спутники двинулись вдаль по коридору.
По винтовой лестнице, вырезанной в вертикальной шахте, они спустились вниз, миновали трое дверей с неизменными засовами и только после того оказались в кабинете фрате Фроде. Сей муж оказался увечен куда более, нежели Бофранк: у него недоставало правой руки, на спине имелся огромный горб, а когда настоятель вышел из-за стола, дабы подойти к гостям, обнаружилось, что он вдобавок колченог.
– Могу ли узнать я, кто прибыл поздней ночью с бумагами от грейсфрате Баффельта? – спросил калека надтреснутым голосом. На столе, коий он только что покинул, стояла поздняя трапеза: кусок хлеба, плошка с толченым чесноком и кувшин с водою.
– Меня звать Хаиме Бофранк, и я – субкомиссар Секуративной Его Величества палаты, – с достоинством сказал Бофранк. – Эти почтенные хире – мои спутники: ученый человек Альгиус Дивор, архивариус Мальтус Фолькон и наш верный слуга и помощник Оггле Свонк. А вот и документ, что привез я с собою.
С этими словами Бофранк положил на стол бумагу, скрепленную печатями и подписями Баффельта и кардинала.
Фрате Фроде внимательно осмотрел ее и разве что не обнюхал. Маленькие глаза его сощурились, и настоятель сказал задумчиво:
– Деревянный Колокол Бритого Пророка? К чему потребен он вам?
– Этого я не могу объяснить, ибо не имею права, – сказал Бофранк. – Но недостаточна для вас просьба грейсфрате Баффельта и кардинала? Неужели нужны объяснения сверх того?
– Никаких объяснений, никаких объяснений, – согласился фрате Фроде, убирая письмо в складки своего платья. – Что ж, я не могу препятствовать просьбам столь уважаемых мною столпов церкви. Завтра утром я передам вам просимое. Сейчас же приглашу вас откушать, после чего отправьтесь ко сну, ибо до рассвета осталось не столь уж долго. Брассе Альдрик, сопроводи наших гостей в трапезную…
Трапезная представляла собою длинную комнату с низкими потолками. На всем протяжении ее стояли столы с лавками, а в углу помещались большие часы, чей маятник качался с громким отчетливым постукиванием. Один из монахов молча принес поздний ужин – каждому досталась миска с тертой редькой, чуть присоленной и приправленной постным маслом, небольшой кусочек хлеба и чашка с водою. После этого все монахи удалились, оставив гостей трапезничать в одиночестве.
– Один мой знакомый, – нарушил молчание Альгиус, с завидным аппетитом поедая редьку, – переписчик именем Скоффелт, чрезвычайно маялся оттого, что был весьма толст. К чему только не прибегал он! И привязывал на ночь к брюху лягушку, и парил его горшком, и обмазывал древесными соками, ан все даром. Наконец он обратился к некоему Отавиусу; сей лекарь врачевал методами шарлатанскими, но прославлен был своими достижениями. Уж не знаю как, но приладил он к брюху несчастного Скоффелта медную трубочку, через каковую долгое время выпаривал жир, отчего толстяк и в самом деле исхудал, но и помер в одночасье. Знал бы я ранее, так посоветовал бы ему ехать сюда.
– Однако вы расправляетесь со своей порцией, словно бы это свежезажаренный каплун, – заметил Фолькон, брезгливо ковыряющий нехитрое блюдо.
– Чему удивляться, хире Фолькон? Я воспитан в смирении и бедности, посему любая еда для меня – прежде всего еда, а уже затем я рассуждаю о том, вкусна ли она. Чего здесь не хватает, так это вина. Но и на это есть у меня достойный ответ. – С этими словами Альгиус добыл откуда-то из-под одежды объемистую флягу. – Держите, хире Фолькон, но не забывайте, что здесь по крайней мере еще трое страждущих помимо вас.
Вино скрасило скудный ужин, после чего вновь появился брассе Альдрик, который унылым своим голосом изрек:
– Коли вы отужинали, прошу в спальни.
– На чем же положат нас? – пробормотал Альгиус за спиною у субкомиссара. – Неужто на угольях?
49 
