98 
— Сядь и не мельтеши! У меня и так голова кружится.
— Сотрясение? — участливо проговорила она.
— Обезболивающие. — Я показала ей руку со свежими следами от уколов. — Истыкали всю, сволочи…
— Зато не болит.
Я кивнула. Боли действительно нет. Ни в изрезанных ногах, ни в израненных руках, ни в груди — ее я ушибла, когда, нырнув через окно, упала на пол коридора. Врачи говорят, легко отделалась.
— А с лицом что? — тревожно спросила Сонька, дотрагиваясь пальцами до моего залепленного пластырем виска.
— Ерунда, — отмахнулась я. — Разрезала стеклом, когда на полу лежала.
— А шрама не останется?
— Врачи говорят, нет.
Сонька села рядом со мной на кровать, поправила одеяло. Вообще-то ее не хотели ко мне пускать, мне ведь покой нужен, но, как я говорила, легче отделаться от агентов ЦРУ, чем от Соньки, по этому врачи решили сделать для нее исключение. Остальные жаждущие меня увидеть, а таких оказалось два десятка, остались за дверью. Врачи даже ментов ко мне не пускали, хоть я и просила. Так что я по-прежнему была в неведении, поймали они убийцу или нет.
— Сонь, — неуверенно протянула я. — Слушай, я никому не говорила, а тебе скажу… У меня глюки…
— Да ну? — ахнула она. — После уколов?
— Нет. До. — Я сморщилась. — Мне Геркулесов мерещится…
Как только я это сказала, дверь в палату распахнулась, и на пороге возник… Геркулесов.
— Ко-ко-ля? — заикаясь, спросила я. — Т-т-т-ы?
— Я, — просто ответил он. — Как ты себя чувствуешь?
— Если ты мне не мерещишься, то хорошо, — пролепетала я.
Он засмеялся (на щеках показались знакомые ямочки), подошел ко мне, постоял немного, пристально глядя на мое бледное лицо, потом резко наклонился и так сильно обнял, что, если бы не анальгетики, я бы взвыла от боли.
— Как ты меня напугала, — прошептал муж мне на ухо. — Когда я увидел тебя все в крови, я думал, ты умираешь…
— А как ты тут очутился? — спросила я, высвобождаясь из его медвежьих объятий.
— Прилетел на самолете…
Тут Сонька, чтобы напомнить о себе, покашляла, а когда я посмотрела на нее, проговорила:
— Это я его вызвала.
— Как это? — растерялась я.
— Позвонила и сказала, чтобы ехал.
— И он тебя послушался?
— Не сразу… Пять раз отключался, — насупилась она. — Столько денег псу под хвост… Но ты же меня знаешь, я кого хочешь достану…
— Она мне поведала, обо всех странных и страшных событиях, произошедших за эти пять дней… — вмешался Колюня. — Рассказала, что люди погибают. И что ты, как всегда, в центре всех событий. Я понял, что надо ехать… — Он насупил брови. — Как чувствовал, что ты без моего присмотра обязательно попадешь в какой-нибудь переплет!
— На самом деле, я не подозревала, что все так далеко зайдет, — призналась Сонька. — Я просто повод нашла, чтобы позвонить, знаю же, как он относится к твоим расследованиям.
— Больше никаких расследований! — рыкнул мой муж.
— Во-во! — ухмыльнулась она. — Вот я и решила рассказать ему обо всем, чтобы выманить из дома, была уверена, что он примчится… — Сонька виновато на меня посмотрела. — Не могла видеть, как ты из-за него мучаешься…
— Она мучилась? — недоверчиво переспросил Геркулесов.
— Еще как! А ты еще постоянно «…временно не доступен»! Она даже плакала, думала, что ты по бабам пошел…
— Ты плакала? — обалдело уставился на меня Колька.
— Да, — уверенно соврала я. В конце концов, я действительно очень из-за нашей ссоры мучилась, а что не плакала, так это только потому, что я вообще редко плачу.
Колька потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но не успел, так как дверь в очередной раз распахнулась, и в палату вошли двое: мой врач Алексей Палыч и очкастый следователь. Последний сразу бросился к графину с водой, а Палыч ко мне.
— Как себя чувствуем? — поинтересовался он, хватая меня за запястье.
— Хорошо.
— Хорошо — это хорошо. Пульс нормальный, — он переместил руку с запястья на лоб, — температуры нет. Значит, с милицией поговорить можешь?
— Могу.
Палыч благодушно кивнул, поцеловал мне ручку (вот старый ловелас!) и удалился. Как только за ним закрылась дверь, я вскочила с кровати и бросилась к следователю.
— Ну как? Поймали?
— Эй, гражданочка, — испуганно шарахнулся он. — Вы поосторожнее, вам вставать нельзя. С вами что случится, я потом буду виноват… — Он дернул подбородком в сторону Геркулесова. — Николай, усади жену на место, очень прошу…
98 
