Особенно,... 
75 
О сахаре он даже не заикнулся, в отличие от знакомых Кантору переселенцев. Значит, вроде бы местный…
– Знаешь, не каждый день доводится узнавать, что твой отец – самозванец, и что у тебя, оказывается, куча родственников, и где они обитают – непонятно, и с дедушкой ты знакомишься в тот момент, когда он умирает… Что хоть с отцом-то? Я ведь так и не знаю, где он и как он…
– С ним все в порядке, лежит в больнице и потихоньку лечится. Через пару месяцев будет здоров и трудоспособен. А ты, кстати, мог бы дать о себе знать и раньше. Он тоже за тебя беспокоится.
– Ты его увидишь?
– Конечно. Я каждый день его вижу.
– Ну, скажи, что со мной все в порядке, я тоже исправно лечусь, и все будет хорошо.
– Ага, как ты исправно лечишься – я заметил. По какому поводу обезболивающее через месяц после травмы? Последствия?
– Да так, голова иногда побаливает, ничего страшного. Ты не уходи от темы. Я имею право знать, кто мой отец и где живет моя столь многочисленная родня?
– Да, конечно, – спокойно согласился Доктор. – Только мне кажется, правильнее будет, если Макс расскажет тебе это сам. И для тебя правильнее, и для него тоже. Он сам найдет тебя, когда вы оба поправитесь, и все расскажет. И заодно посмотрит, кто тебя проклял и как именно.
– Так я и знал! – огорчился Кантор.
– Что именно – что тебя прокляли или что я тебе ничего не скажу?
– И то и другое. Но скажи хоть, где вы все обитаете? Я уже луну умираю от любопытства и выдумываю сам себе разные бредовые объяснения, нервничаю, психую, а мне это вредно…
– Мы живем в других мирах.
– В нескольких?
– Да.
– Одна семья?
– Так получилось. Могу еще добавить, чтобы ты не мучился подозрениями: ничего плохого твоему миру Макс не сделал. Даже наоборот.
– Наоборот – это как?
– Его предназначение – оберегать и охранять. И уйми пока свое любопытство. Никуда твой папенька теперь не денется, явится и все объяснит. Только ты уж потрудись ни с кем не делиться своими новыми познаниями. Ни под каким видом. Это слишком серьезно.
– Не маленький.
– Вот и чудесно. Кофе действительно отличный, спасибо.
– А ничего, что без сахара? – не удержался Кантор, чтобы хоть частично не проверить свои подозрения.
– Мне все равно, я и так и так люблю. А теперь мне пора, так что я откланяюсь. А ты спи дальше. Сон хороший, приятный.
– Подожди! – спохватился Кантор. – Ты не рассказал мне, как сниться другим людям!
– А, ничего сложного. Бредешь по своему сну и усиленно думаешь о том человеке, который тебе нужен. В какой-то момент ты пересечешь границы снов и попадешь в чужой. Ты сам почувствуешь, в чужом сне ты не сможешь так легко менять реальность, как в своем. И даже собственный вид не сможешь контролировать. Можешь попрактиковаться, если хочешь, хоть сейчас. А мне в самом деле пора.
На этот раз дядя Дэн не растворился в стене по своему обыкновению, а обычным образом дошел до ближайшего угла и свернул. Слышно было, как он, беззаботно насвистывая, шагает в направлении центра города, где, наверное, как раз и находилась «граница снов».
Кантор выждал немного, чтобы это не выглядело преследованием, и неторопливо направился в ту же сторону, размышляя, на ком бы для начала потренироваться.
Последняя чистая ложечка заняла свое законное место в буфете, полотенце вспорхнуло на подобающий крючочек, и Ольга с облегчением оглядела чистую кухню. Где-то в комнате еще хлюпала половая тряпка под аккомпанемент залихватской разбойничьей песенки – Зинь завершала уборку после ухода гостей. Хорошо все-таки иметь энергичную и напористую подружку. Сама Ольга оставила бы все последствия приема гостей до завтра, если бы возбужденная новыми впечатлениями Зинь не воспылала трудовым энтузиазмом.
Вопреки опасениям хозяйки вечеринка удалась на славу, и все вроде бы остались довольны. Почетная гостья оказалась не из тех дам, которые морщат носик по любому поводу и высокомерно обсуждают каждое подобное мероприятие. Напротив, маэстрина Аллама оказалась своим человеком с правильным пониманием истинных радостей жизни. Прощаясь, она долго и растроганно благодарила всех и повторяла, как давно ей не случалось провести время в такой душевной и приятной атмосфере.
Господин Пуриш скромно улыбался и вздыхал, вспоминая давние времена, когда он был молодым, стройным и бедным, а его общение с бардами проходило непринужденно и неофициально. К счастью, он занимался только музыкантами и певцами, и непризнанный драматург от него быстро отстал, философски смирившись с жестокостью бытия, а Зинь даже не успела подкатиться с корыстными вопросами. Так что Ольге не пришлось краснеть и чувствовать себя сводницей.
75 
