Особенно,... 
139 
Отказаться было невозможно. Шатаясь, Бюва подошел к стулу и сел на самый краешек. Положив шляпу на пол, зажав трость между коленями и опершись руками на набалдашник, он застыл в ожидании. Очевидно, ему было нелегко все это проделать, так как лицо его из мертвенно-бледного стало пунцовым,
— Итак, дорогой господин Бюва, вы занимаетесь перепиской?
— Да, монсеньер.
— И много вы зарабатываете?
— Очень мало, монсеньер, очень мало.
— Однако у вас замечательный почерк, господин Бюва.
— Но не все ценят подобно вам этот талант, ваше преосвященство.
— Да, это верно. Но ведь, кроме того, вы еще служите в королевской библиотеке?
— Имею эту честь.
— Ну, а ваша должность приносит вам хороший доход?
— Монсеньер, это совсем другое дело. Моя должность мне ничего не приносит, поскольку вот уже шесть лет, как кассир в конце каждого месяца говорит нам, что король слишком стеснен в средствах, чтобы нам платить.
— И тем не менее вы продолжаете служить его величеству?.. Весьма похвально, господин Бюва, весьма похвально!
Бюва встал, поклонился архиепископу и снова сел.
— И к тому же, — продолжал Дюбуа, — у вас, должно быть, есть семья, жена, дети?
— Нет, монсеньер, я холост.
— Но у вас есть хотя бы родственники?
— Только воспитанница, монсеньер, прелестная девушка, к тому же очень талантливая. Она поет, как мадемуазель Бюри, и рисует, как господин Грёз.
— Ах, господин Бюва, а как же зовут вашу воспитанницу?
— Батильда… Батильда дю Роше, монсеньер. Она дворянка, ее отец был адъютантом господина регента в те времена, когда господин регент был еще герцогом Шартрским. К несчастью, ее отец убит в битве при Альмансе.
— Я вижу, на вас лежит немалое бремя.
— Вы имеете в виду Батильду, монсеньер? О нет, Батильда не бремя; напротив, это бедное дитя приносит в дом больше денег, чем стоит ее содержание. Батильда — бремя! Подумать только! Во-первых, ежемесячно господин Папийон… вы знаете такого, монсеньер? Это торговец красками с улицы Клери… Так вот, господин Папийон выплачивает ей по восемьдесят ливров за два рисунка, которые она для него делает. Во-вторых…
— Я хочу лишь сказать, дорогой Бюва, что вы небогаты.
— О, в этом вы, конечно, правы, монсеньер, — я небогат. А мне бы очень хотелось быть богатым… ради Батильды. Если бы вы могли добиться от господина регента, чтобы из первых денег, которые попадут в государственную казну, мне бы выплатили все, что причитается за шесть лет работы в библиотеке, или хотя бы часть этих денег…
— А какую сумму примерно составляет этот долг?
— Четыре тысячи семьсот ливров двенадцать су и восемь денье, монсеньер.
— Какой пустяк! — воскликнул Дюбуа.
— Как пустяк? Разве это пустяк, монсеньер?
— Да, это не деньги.
— Нет, монсеньер, это деньги, и притом большие. И доказательством тому служит то обстоятельство, что король не в состоянии мне их выплатить.
— Да, но эта сумма не сделает вас богатым.
— Получив ее, я почувствовал бы себя свободней. Не стану скрывать от вас, монсеньер, что если из первых денег, которые поступят в королевскую казну…
— Дорогой Бюва, — сказал Дюбуа, — я могу предложить вам кое-что получше.
— Что ж, предложите, монсеньер.
— Ваше благополучие в ваших руках.
— Моя покойная матушка всегда мне это твердила, монсеньер.
— Это лишь доказывает, дорогой Бюва, что ваша матушка была весьма умной женщиной.
— Монсеньер, я к вашим услугам. Что мне надлежит делать?
— Господи, да сущую малость. Вы сейчас, не уходя из моего кабинета, перепишете все эти бумаги.
— Но, монсеньер…
— Это еще не все, дорогой господин Бюва. Затем вы отнесете тому человеку, который дал вам эту работу, и оригинал и копии, словно ничего не случилось. Вы возьмете у него новые документы для переписки и тотчас же принесете их мне, чтобы я мог с ними ознакомиться, а в остальном поступите с ними как с прежними, и так будет продолжаться до тех пор, пока я вам не скажу, что больше не надо.
— Но, монсеньер, — сказал Бюва, — мне кажется, что, если я буду так действовать, я обману доверие принца.
— Ах, так вы имеете дело с принцем, дорогой господин Бюва? А как зовут этого принца?
— Но, монсеньер, мне кажется, назвав его имя, я тем самым его выдам.
— Ну, знаете!.. Так зачем же вы ко мне пришли?
139 
