Особенно,... 
152 
«Ты, плут, значит, знал, что я здесь?»
«Черт возьми, разве иначе я согласился бы быть сторожем!
Я видел, как вы вошли в туалетную и подумал, что вам было бы не особенно приятно пробыть там три дня».
«И ты был прав. В награду за эту хорошую мысль ты получишь от меня сто луидоров».
«Боже мой, что вы делаете?» — вскричал Лапьер.
«Ты же видишь — пытаюсь выйти».
«Только не через дверь, господин барон, только не через дверь. Не хотите же вы, чтобы бедный отец семейства отправился на галеры. К тому же для верности они заперли комнату на ключ и унесли его с собой».
«Как же тогда мне выйти, негодяй?»
«Поднимите голову».
«Поднял».
«Посмотрите вверх».
«Смотрю».
«Направо».
«Ну?»
«Вы ничего не видите?»
«А-а, круглое оконце!»
«Ну вот. Встаньте на стул, на стол, на что придется. Окно выходит в альков… Так… Теперь прыгайте, вы упадете на кровать, вот и все. Вы не ушиблись, господин барон?»
«Нет. Принц, право, очень мягко спал. Желаю ему, чтобы там, куда его увезли, у него была такая же прекрасная постель!»
«Надеюсь, теперь господин барон не забудет о той услуге, которую я ему оказал».
«Ты говоришь о ста луидорах, не так ли?»
«Господин барон их сам обещал».
«Вот что, бездельник, поскольку я сейчас не склонен остаться без денег, возьми это кольцо, оно стоит триста пистолей; значит, ты выгадаешь на этой замене шестьсот ливров».
«Господин барон — самый щедрый из всех господ, каких я знаю».
«Хорошо. А теперь как мне отсюда выйти?»
«По этой лестничке. Спустившись, господин барон окажется в буфетной, потом пройдет через кухню и выйдет через калитку, потому что парадный подъезд, быть может, охраняется».
«Спасибо за объяснение».
Я последовал указаниям Лапьера, прошел через буфетную, кухню, сад, нашел калитку, мигом добрался с улицы Святых Отцов сюда, и вот я у вас.
— А где теперь принц де Селламаре? — спросил шевалье.
— Откуда я знаю! — сказал де Валеф. — Наверное, в тюрьме.
— Проклятье, проклятье, проклятье! — пробормотал Бриго.
— Ну что же вы скажете о моей одиссее, аббат?
— Что она была бы очень забавной, если бы не эта злосчастная бумага, которую проклятый Дюбуа выхватил из огня.
— Да, в самом деле, — сказал де Валеф, — это все портит.
— И у вас нет никакого представления, что это была за бумага?
— Ни малейшего. Но будьте спокойны, аббат, она не потеряна, и когда-нибудь мы это узнаем.
В эту минуту послышались шаги на лестнице. Открылась дверь, и показалась толстощекая физиономия Бонифаса.
— Прошу прощенья, господин Рауль, — сказал наследник госпожи Дени, — но я ищу не вас, а папашу Бриго.
— Неважно, господин Бонифас, милости прошу. Господин барон, позвольте вам представить крестника аббата Бриго, сына моей достойной хозяйки госпожи Дени, который до меня занимал эту комнату.
— Смотри-ка, вы дружите с баронами, господин Рауль! Какая честь, черт возьми, для дома матушки Дени! Вы вправду барон?
— Ладно, ладно, пострел, — сказал аббат, которому не улыбалось, чтобы здесь знали, что он вращается в таком обществе. — Ты сказал, что искал меня?
— Именно вас.
— Что тебе надо?
— Мне — ничего. Это мамаша Дени вас требует.
— А что ей нужно? Ты знаешь, в чем дело?
— Еще бы мне не знать! Она хочет у вас спросить, почему завтра собирается парламент.
— Завтра собирается парламент?! — вскричали де Валеф и д'Арманталь.
— С какой целью? — спросил Бриго.
— Да ведь именно это и интересует бедную женщину.
— А откуда твоя мать узнала., что собирается парламент?
— Это я ей сказал.
— А ты откуда узнал?
— От моего прокурора, ей-Богу! Жулю сегодня был у первого президента, и как раз в это время пришел приказ из Тюильри. Так что, если завтра загорится контора, вы можете быть совершенно уверены, папаша Бриго, что это не я ее поджег. Подумайте только, они все придут в красных мантиях. Вот раков-то соберется!
— Ладно, шалопай, скажи матери, что я зайду к ней, когда буду спускаться.
— Sufficit![30] Мы будем вас ждать. До свидания, господин Рауль, до свидания, господин барон. Да уж, раки будут дешевы! Два су штука!
И господин Бонифас вышел, даже не подозревая, какое впечатление произвело это известие на трех его слушателей.
— Замышляется какой-то государственный переворот, — проговорил д'Арманталь.
152 
