121 
Они прибыли к королеве. Им предложили обождать в приемной, так как королева принимала в эту минуту двух господ, принесших ей вести из Англии.
— Но мы тоже, — сказал Атос слуге, передавшему ему об этом, — мы тоже не только принесли вести из Англии, но и сами прибыли оттуда.
— Разрешите в таком случае узнать ваши имена, — сказал слуга.
— Граф де Ла Фер и шевалье д’Эрбле, — ответил Арамис.
— О, тогда, — с волнением сказал слуга, услышав имена, которые так часто произносила с надеждой королева, — в таком случае ее величество ни за что не простит мне, если я заставлю вас ждать хотя бы одну минуту. Пожалуйте за мной.
Он прошел вперед, сопровождаемый Атосом и Арамисом.
Когда они подошли к комнате королевы, слуга остановил их и открыл дверь.
— Ваше величество, я осмелился нарушить ваше приказание и привел сюда двоих господ, которых зовут граф де Ла Фер и шевалье д’Эрбле.
Услышав эти имена, королева испустила крик радости, который наши друзья ясно расслышали из другой комнаты.
— Бедная королева! — пробормотал Атос.
— О, пусть войдут, пусть войдут! — воскликнула, в свою очередь, юная принцесса, бросаясь к двери.
Бедное дитя не покидало своей матери, разлученной со второй дочерью и сыновьями.
— Входите, входите, господа! — воскликнула она, сама отворяя дверь.
Атос и Арамис вошли. Королева сидела в кресле, и перед нею стояли двое из тех лиц, которых мы видели в кордегардии.
Это были Фламаран и Гаспар де Колиньи, герцог Шатильонский, брат того, который семь или восемь лет перед тем был убит на дуэли на Королевской площади из-за госпожи де Лонгвиль. При появлении наших друзей они отступили на шаг и с некоторым беспокойством зашептались.
— Итак, — воскликнула английская королева, увидев Атоса и Арамиса, — наконец-то вы прибыли, верные друзья! Но королевские курьеры, как видите, опередили вас. Двор был извещен о происшедшем в Лондоне в тот момент, когда вы только вступали в Париж, и вот господа де Фламаран и де Шатильон сообщили мне по поручению ее величества Анны Австрийской последние известия из Англии.
Арамис и Атос переглянулись. Спокойствие, даже радость, сверкавшие в глазах королевы, поразили их.
— Продолжайте, прошу вас, господа, — проговорила она, обращаясь к Фламарану и Шатильону. — Итак, вы сказали, что его величество Карл Первый, мой августейший супруг, был осужден на смерть против желания большинства его подданных?
— Да, ваше величество, — пролепетал Шатильон. Арамис и Атос переглядывались. Изумление их все возрастало.
— И когда его вели на эшафот, — продолжала королева, — на эшафот, моего супруга, короля! — возмущенный народ его освободил?
— Да, ваше величество, — отвечал Шатильон так тихо, что Атос и Арамис, несмотря на все свое внимание, едва расслышали этот утвердительный ответ.
Королева сложила руки с растроганным и благодарным выражением лица, между тем как ее дочь обвила руками ее шею и поцеловала ее глаза, залитые слезами радости.
— Теперь нам остается только засвидетельствовать вашему величеству наше глубочайшее почтение, — сказал, торопясь закончить эту тягостную для него сцену, Шатильон, покрасневший под проницательным взглядом Атоса.
— Еще минуту, господа, — сказала королева, удерживая их знаком. — Одну минуту. Граф де Ла Фер и шевалье д’Эрбле прибыли, как вы слышали, из Лондона. Как очевидцы, они сообщат, быть может, подробности, которых вы не знаете и которые вы передадите королеве, моей доброй сестре. Говорите, господа, я вас слушаю. Не скрывайте, не смягчайте ничего. Раз король жив и его честь спасена, все остальное мне безразлично.
Атос побледнел и прижал руку к груди. От королевы не ускользнуло это движение и бледность Атоса; она повторила:
— Говорите же, граф, прошу вас, говорите!
— Простите, ваше величество, — произнес наконец Атос, — но я ничего не прибавлю к рассказу этих господ, прежде чем они не признают, что, быть может, ошиблись.
— Ошиблись! — вскричала прерывающимся от волнения голосом королева. — Ошиблись! Что я слышу? Боже мой!
— Сударь, — сказал Фламаран Атосу, — если мы ошиблись, то введены в заблуждение только королевой Франции. Надеюсь, вы не собираетесь исправлять это заблуждение, так как это значило бы опровергать слова ее величества?
— Королевы? — спросил Атос спокойным звучным голосом.
121 
