Последние отзывы

  42  

— Жандармы, — тут же сообщает Жюстина.

— Приветствую дам, — говорит Лорье.

— Она… ? — спрашивает Иветт.

— Умерла более получаса назад. Ничего сделать было нельзя. Мадам Ачуель, будьте любезны, сообщите бригадиру Шнабелю все необходимые сведении для составления акта. Надо также известить семью.

— Все у меня в кабинете. Пойдемте со мной, бригадир.

— Что делала Магали одна в комнате мадемуазель Андриоли? — продолжает Лорье.

Наверное, все взгляды обратились к Юго, потому что он бормочет:

— Я… я не знаю. У нас были креативные занятия, Магали их очень любит, вырезать, складывать паззлы…

— Вы не заметили ее отсутствия? — ледяным тоном обрывает его Лорье.

— Все были заняты делом, спокойны, я только дошел до кухни послушать результаты матча, минут на пять, не больше.. , — внезапно признается он.

— Какого матча? — спрашивает Лорье.

— По теннису. Женский финал.

Магали замечает напавшего на меня человека во время соревнований по сноуборду и умирает во время теннисного матча. Не знаю почему, но это кажется мне особенно жалостным.

— А когда вы вернулись? — интересуется Лорье, похлопывая себя записной книжкой по бедру.

— Я услышал, как Жюстина зовет из коридора, пошел посмотреть и вот.. , — устало бормочет Юго.

Он должен был отсутствовать добрых десять минут, чтобы у Магали хватило времени подняться в мою комнату, завязать бельевую веревку и…

— Мне нужно расписание всех присутствующих, поминутно, с завтрака до сего момента! — гремит Лорье. — Бригадир Мерканти запишет ваши показания. Кроме того, мне нужно расписание всех больных.

— Пансионеров, — машинально поправляет Мартина.

— Как вам угодно. Теперь с вами! — говорит он, кладя руку на мое плечо. — Можно подумать, что вы притягиваете смерть, как мед притягивает мух!

Блокнот: «Глупо и зло».

— Вы правы. Простите меня, но я немного нервничаю. Теперь еще эта девочка… И все же, это произошло в вашей комнате!

Он замолкает, думая неизвестно о чем. Так мы сидим некоторое время, молча, прислушиваясь к допросам, которые ведет бригадир Мерканти. Хорошо поставленный новый для меня голос свидетельствует о методичном холодном уме.

В предполагаемое время происшествия, то есть в конце обеда, Иветт прилегла вздремнуть. Петиция дулась у себя в комнате. Мартина беседовала с Франсиной. Леонар собирался в душ. Жюстина принимала меня у себя в комнате. Юго слушал матч по радио. А его подопечные? Жан-Клод лежал и смотрел телевизор, а об остальных ничего не известно. Существует пятнадцатиминутная «дырка». Они утверждают, что не выходили из игровой. Видел ли кто-нибудь, как выходила Магали? Нет, никто. «Магали не вы'адила!» — кричит Кристиан; наверное, он боится, что Магали будут ругать.

— А когда вышел Юго? — настаивает бригадир Мерканти.

— Юго не вы'адил! — кричит Кристиан. — Это ты вы'адил!

Бригадир вздыхает. Кристиан лает.

Остаток вечера проходит в мрачном смятении. Ян появляется около пяти, со сноубордом под мышкой, внося с собой аромат свежего воздуха, и каменеет, увидев наши помертвевшие лица. Его вводят в курс дела, спрашивают, где он был. Он ругается как извозчик, перечисляет трассы, имена приятелей, которых встретил в горах. Но около двух часов, нет, он не может точно сказать, где находился. Наверняка где-то в районе Собачьей головы. Он не умеет кататься, уткнувшись носом в циферблат, тем более что часы у него закрыты перчаткой. Мерканти записывает без комментариев.

Закончив давать показания, Ян бросается на диван рядом со мной, предлагает мне коньяку. Я отказываюсь. Хочу сохранить ясность мыслей. Я как солдат под бомбежкой из фильма про войну. Идти вперед, медленно, шаг за шагом, выйти любой ценой. Я знаю, что Джонни только что убили, что у Фрэнка оторвало обе ноги, что лейтенант погибнет, я знаю это, мне от этого больно, но я должна идти. К спасению. А в данном случае — к правде.

По полу скользят ходунки.

— Ее родители пришлют своего юриста для всех формальностей, — говорит Летиция. — У них гостиница в Фор-де-Франс, а сейчас разгар сезона. У них просто нет времени заниматься трупом своей дочери!

— Мать Магали ни разу не захотела увидеть ее с тех пор, когда поняла, что девочка не будет нормально развиваться, — объясняет мне Ян. — Довольно редкая реакция отторжения, впрочем, не настолько редкая, как думают. Мартина вам скажет, что таким матерям кажется, будто они родили чудовище, и один вид ребенка бесконечно пробуждает в них невыносимое чувство вины. Тут уж лучше, чтобы они сдавали детей в специальные заведения. В противном случае дело часто доходит до детоубийства, замаскированного под несчастный случай. Или до настоящих несчастных случаев.

  42