28 
– Надо отделить темно-синие от синих, – посоветовал он. – А почему в подвале?
– Это я настояла. Там или нигде. Мне в доме бедлам не нужен. Всему есть предел. Я поставила свои условия, потому что, дай ему волю, он таскал бы их куда попало. В конце концов, это ведь и мой дом тоже.
– Конечно. И часто это бывает?
– Довольно часто. Как когда.
– А где он их берет?
– Смотрите, вон тот кусочек встанет на вашей стороне. Где берет?.. Ну да… Конечно, вам интересно… Где находит, там и берет, у него свои каналы. Ищет повсюду, а когда привозит, поверьте, вид у них неважный. Никому такие не нужны, но у него глаз наметан. В этом вся хитрость, большего я рассказать не могу. А после подвала это просто принцессы. Рядом с ними меня будто и нет.
– Да уж, не весело, – посочувствовал Луи.
– Дело привычки. Вот этот краешек туда не подойдет?
– Подойдет. Да еще и соединит эти части. Вы не ревнуете?
– Вначале ревновала. Но вы-то знаете, это хуже всякой мании, какая-то одержимость. Когда я поняла, что без них он не может, то решила смириться. Даже попыталась понять, но, честное слово, не постигаю, что он в них находит. Все одинаковые, здоровые и тяжелые, как коровы… Но если ему нравится… Он говорит, что я ничего не смыслю в красоте. Возможно.
Она пожала плечами. Луи захотелось переменить тему, эта женщина была ему неприятна. Казалось, она утратила всякую теплоту, перейдя предел возмущения и недовольства. Они продолжали собирать лондонское небо.
– Дело движется, – сказал Луи.
– Смотрите, вот он.
– Этот кусочек?
– Нет, Лионель поднимается. Закончил на сегодня.
Лионель Севран вошел с довольным видом, вытирая руки о полотенце. Гость и хозяин представились друг другу. Матиас говорил правду, это был привлекательный мужчина, а сейчас его лицо светилось юношеским восторгом первооткрывателя.
Его жена встала и перенесла поднос с пазлом. Луи показалось, что ее прежняя отрешенность исчезла. И все же в ней чувствовалась какая-то напряженность. Она наблюдала за мужем, пока тот наливал себе выпить. Появление Луи, похоже, не удивило мужа, как и часом раньше его жену.
– Я просила тебя оставлять полотенца внизу, – сказала она. – На кухне им не место.
– Прости, дорогая. Постараюсь не забывать.
– Ты оставишь ее внизу?
Севран нахмурился:
– Пока да. Она еще не готова. Но она тебе понравится, я уверен, такая приятная, красивые формы, передвигается мягко, крепкая и послушная. Я запер ее на ночь, так надежнее.
– Теперь внизу сыро, – отвечала жена вполголоса.
– Я ее хорошенько укрыл, не волнуйся.
Он рассмеялся, потер ладони, несколько раз взъерошил волосы, как человек, который только что проснулся, и обернулся к Луи. Да, он был симпатичным – лицо открытое, прямодушное, сидит на стуле непринужденно, красивая рука обнимает бокал, полная противоположность жене, такого не заподозришь в подвальных утехах. И все же подбородок коротковат и губы тонковаты, поджатые, четкие, ни малейшей чувственности. Если не считать губ, этот человек ему нравился, но то, чем он занимался в подвале, вовсе нет. Да и угрюмая отрешенность жены была ему не по душе.
– Итак? – начал Лионель Севран. – Вы мне что-то принесли?
– Принес? Нет, я по поводу вашей собаки.
Севран нахмурился:
– Вот как? Вы, значит, не насчет сделки?
– Сделки? Да нет.
Севран и его жена застыли в недоумении. Они приняли его за делового человека, торгового агента. Поэтому его так легко и впустили.
– Насчет моей собаки? – переспросил Севран.
– У вас же есть собака? Средних размеров, короткошерстная, окрас бежевый… Я видел, как она вошла сюда, вот и позволил себе зайти.
– Верно… А что случилось? Он снова что-нибудь натворил? Лина, пес что-нибудь натворил? Где он?
– На кухне привязан.
Значит, ее зовут Лина. Волосы очень темные, смуглая, черные глаза, возможно, южанка.
– Если он что-нибудь натворил, – продолжал Севран, – я заплачу. Я слежу за этой псиной, но он мастер удирать из дома. Чуть зазеваешься, оставишь дверь приоткрытой, тут же сбежит. Когда-нибудь я найду его под колесами машины.
– Невелика потеря, – заметила Лина.
– Пожалуйста, Лина, не будь жестокой. Видите ли, – Севран повернулся к Луи, – пес терпеть не может мою жену, и она платит ему тем же. Но вообще он не злой, если его не дразнить, конечно.
Когда люди держат собак, подумал Луи, им случается болтать всякую чушь. И если их пес укусит кого-нибудь, укушенный всегда сам виноват. А вот на жабу никто не пожалуется, в этом ее преимущество.
28 
