14 
Лизетта смотрела на нее несколько долгих мгновений. Затем наклонилась, взяла с пола щенка пекинеса и протянула его Мэйсон.
– Вот, это тебе, – сказала она, впервые обратившись к Мэйсон на ты.
Это «ты» тронуло Мэйсон, но еще более трогательным был сам подарок. Лизетта готова была отдать ей самое дорогое. Но Мэйсон покачала головой:
– Я не могу принять месье Фу. Он твой малыш. Позволь мне лишь навещать его время от времени.
Лизетта прижала щенка к груди. Она ни разу более и словом не обмолвилась о том, что произошло. Но с этого момента она стала Мэйсон самым преданным, самым верным другом. Мэйсон знала: что бы с ней ни произошло, Лизетта всегда придет ей на помощь как любящая сестра.
Так что вполне естественно, что в той неординарной ситуации, в которой оказалась Мэйсон, она поспешила к Лизетте, зная, что та, должно быть, страдает, получив весть о ее, Мэйсон, «кончине».
Последние из одолженных ей пяти франков Мэйсон потратила на то, чтобы на омнибусе приехать в цирк Фернандо, расположенный у подножия Монмартра. Лизетта должна была скоро закончить работу и повести домой собак.
Не желая устраивать сцен в помещении цирка, Мэйсон решила подождать подругу на улице. Очень скоро она увидела Лизетту, ведущую на поводках своих собак. Мэйсон знала, куда пойдет Лизетта, и потому просто стояла и ждала, пока та не поравняется с ней. Но собаки узнали Мэйсон раньше Лизетты, радостно залаяли и потащили Лизетту к ней. Лизетта готова была отругать своих любимцев, когда увидела, что вызвало в них столь бурную реакцию. Карие глаза француженки сначала изумленно округлились, в них даже мелькнул испуг, но испуг почти мгновенно сменился радостью.
Стараясь не проявлять своей радости слишком бурно, Лизетта прошептала:
– Я ведь не сплю?
– Если ты спишь, то и я тоже, – с улыбкой ответила Мэйсон.
– Но я видела тебя! Они заставили меня смотреть на твое бедное распухшее тело!
– То была не я. То была женщина, которую я пыталась спасти.
Лизетта схватила Мэйсон в объятия и принялась покрывать поцелуями ее лицо. Мэйсон была счастлива. Ее возвращению в этот мир были рады.
– Я могла бы догадаться, что ты никогда бы не стала бросаться с моста. Но я подумала, что там, в морге, лежала ты. Она была так на тебя похожа – тот же цвет волос, тот же рост… Я пришла в отчаяние. Как… Почему?..
Мэйсон отстранилась.
– Я все тебе расскажу, обещаю. Но вначале ты расскажешь мне, что происходит. Я прочла в газете, что…
– А! Эти газеты! Все из-за меня. Я чувствовала себя такой несчастной… Мне было очень горько оттого, что ты умерла в нищете, несчастной, непризнанной. Я всего лишь хотела, чтобы общество загладило свою вину перед тобой. Поэтому я обошла редакции газет, те, где меня знали по моей работе в цирке, и рассказала твою печальную историю. Мне хотелось, чтобы ты хотя бы после смерти получила то признание, которое заслужила.
– Признание… – Она, Мэйсон, и признание. Все это было странно, как во сне.
– Да, – страстно повторила Лизетта, – теперь они полюбили твои работы! И ты можешь в это поверить? Я уже продала целых три холста!
– Ты продала мои работы?
– Ты даже представить не можешь, какой на них спрос! Я продала каждую по пять сотен франков!
Мэйсон захотелось себя ущипнуть. Пятьсот франков!
– Галереи соперничают друг с другом за право выставить твои работы. Я передала оставшиеся работы Фальконе, потому что он предложил лучшие условия. Он выкупил три работы – те, что я продала, и надеется показать их послезавтра.
– У меня будет персональная выставка? – Сама мысль об этом казалась фантастической. – Но все это внимание… Это потому, что они считают меня мертвой, верно?
Лизетта пожала плечами.
– Полагаю, да. История твоей жизни и смерти завладела умами. Ты же знаешь, как мы, французы, любим романтические трагедии.
– Но сохранится ли интерес в том случае, если они узнают, что я жива?
– Мы ведь скоро сами все увидим, верно? Но Мэйсон уже кое-что придумала.
– Что, если мы не станем испытывать судьбу? Что, если я, так сказать, еще на какое-то время останусь мертвой? Пока выставка не закончится. Может, люди увидят мои работы и решат, что они имеют ценность сами по себе, а не в связи с «романтической трагедией». И тогда я смогу восстать из мертвых. Я надолго застряла в деревне и понятия не имела о том, что происходит в Париже. Я вполне могла бы обнаружить ошибку после показа, а не до него.
14 
