X
Лоуренс остановил мотоцикл у самого дома и спокойно ждал, пока Камилла слезет с сиденья.
— Ты не зайдешь? — спросила она. — Я бы кофе сварила.
Лоуренс отрицательно покачал головой. Руки его все так же сжимали руль.
— Ты прямо сейчас возвращаешься в горы? Хочешь найти этого мерзкого волка?
Лоуренс помедлил, снял каску и встряхнул головой.
— Я к Массару еду, — нехотя сообщил он.
— К Массару? Так рано?
— Уже девять, — сказал Лоуренс, посмотрев на часы.
— Не понимаю. — Камилла явно была озадачена. — Что тебе нужно от этого типа?
Лоуренс досадливо поморщился.
— А я не понимаю, как волк мог напасть, — заявил он.
— Тем не менее он это сделал.
— Волки боятся людей, — продолжал Лоуренс — Они стараются не сталкиваться с ними один на один.
— Наверное, ты прав. Но этот-то напал.
— Сюзанна — женщина крупная, сильная, горластая. Характер у нее решительный, да к тому же у нее было ружье. Она бы загнала волка в угол.
— Лоуренс, но ведь она так и сделала. Она его и загнала. Всем известно, что волк, оказавшись в таком положении, атакует.
— Это мне и не дает покоя. Толстуха знала, что она может себе позволить, а что — нет. Вряд ли стала бы рисковать и загонять волка в угол. Обошла бы его, просунула ружье снаружи в окошко и выстрелила. Вот что она бы сделала. Но войти в овчарню, загнать зверя в угол — господи, да я представить себе этого не могу!
Камилла насупилась:
— Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?
— Пока не хочу. Ни в чем не уверен.
— И все-таки объясни! — настаивала Камилла.
— Bullshit. Сюзанна выдвинула обвинение против Массара, и теперь она мертва. Может, она к нему сходила и вывалила всю эту чушь про оборотней? Она ведь ничего не боялась.
— Ну а дальше что? Массар — не оборотень. Что он, по-твоему, стал бы делать? Думаю, просто посмеялся бы.
— Совсем не обязательно.
— У Массара и так плохая репутация, дети к нему и близко не подходят. Разве от обвинений Сюзанны что-нибудь изменилось бы? О нем уже достаточно всего говорят: он безволосый, импотент, педераст, чокнутый и бог знает что еще. А теперь еще и оборотень — и что с того? По-моему, он и не такое переживет.
— God. Ты не понимаешь.
— Хорошо, тогда объясни все подробнее. Сейчас не лучший момент, чтобы глотать слова.
— С дурацкими россказнями Массар ничего поделать не может. All right. А теперь давай предположим, что толстуха оказалась права. Что именно Массар зарезал всех этих овец.
— Хватит шутить, Лоуренс. Ты же сам сказал, что не веришь в это.
— В оборотня — нет. Не верю.
— Ты что, забыл, какие раны были у овец? По-твоему, это отпечатки зубов Массара, да?
— Нет.
— Ну вот!
— Но у Массара есть собака. Очень большая собака.
Камилла вздрогнула. Она действительно видела тогда на площади крупного пятнистого пса, массивная голова которого была на уровне пояса Массара, — такого зверя нельзя не заметить.
— Немецкий дог, — напомнил Лоуренс. — Самая большая в мире собака. Только она может сравняться или даже превзойти волка-самца в росте и силе.
Камилла поставила ногу на педаль мотоцикла, вздохнула.
— А почему все-таки не волк? — тихо спросила она. — Почему не просто старый волк? Например, Красс Плешивый? Ты же еще вчера его повсюду разыскивал.
— Потому что волку толстуха прострелила бы задницу. Просунула бы ружье в окно и пальнула. Я поеду к Массару.
— А почему ты, а не Лемирай?
— Кто такой Лемирай?
— Жандарм, тот, среднего роста.
— God. Еще слишком рано. Мы с Массаром поговорим, и только.
Лоуренс тронул с места и вскоре исчез внизу.
Он вернулся только к полудню. Полусонная Камилла, разложив на столе хлеб и помидоры, нехотя жевала и листала вчерашнюю газету. Даже «Каталог профессионального оборудования и инструментов» сегодня ничем бы ей не помог. Лоуренс вошел, молча положил шлем и перчатки на стул, окинул взглядом стол, принес ветчины, сыра и яблок и лишь затем уселся. Камилла даже не попыталась завести разговор, как это обычно делала, так что Лоуренсу ничего не оставалось, как есть в полной тишине. Он только время от времени откидывал назад волосы и удивленно поглядывал на девушку. А она спрашивала себя, во что превратилась бы их жизнь, если бы она не брала инициативу на себя и не старалась разговорить Лоуренса. Наверное, они сидели бы за столом, молча жевали помидоры, — и так лет сорок, пока один из них не умер бы. Вполне возможно. Судя по всему, подобная перспектива Лоуренса не смущала. Камилла продержалась двадцать минут.