38 
В дверь дважды тихо постучали. Камилла подскочила и замерла на кровати. Она сидела и ждала, стараясь не шевелиться. Снова два стука, затем кто-то завозился за стеной. Ни звука, ни оклика. Снова тишина, потом опять два чуть слышных стука. Камилла увидела, как дверная ручка опустилась, потом поднялась. С замиранием сердца она скользнула с кровати на пол. Она, конечно, заперла дверь изнутри, но тот, кто захочет войти, легко может высадить окно. Массар? Да, Массар мог видеть, как они заходили в его дом. А потом и в здание полиции. Кто может с уверенностью утверждать, что Массар не заявится к ней и не захочет объясниться среди ночи, как мужчина с женщиной? И не прихватит в качестве помощника волка?
Стараясь дышать как можно глубже, она беззвучно добралась до мешка с инструментами. Добрый, славный мешок, доверху набитый молотками, клещами и масленками, полными моторного масла. Она взяла в левую руку масленку, в правую — кувалду и, стараясь не шуметь, направилась к телефону. Она представила себе безволосого мужчину, который стоит под дверью и раздумывает, как бы незаметно проникнуть в дом.
— Камилла! — неожиданно услышала она голос Солимана. — Камилла, ты дома?
Девушка опустила руки и пошла открывать. В темноте она увидела фигуру молодого человека и его удивленное лицо.
— Ты что-то ремонтировала? — спросил он. — Так поздно?
— Почему ты сразу не сказал, что это ты?
— Я подумал, может, ты спишь. А почему ты не отвечала?
Соль озадаченно уставился на кувалду и масленку.
— Я тебя, похоже, напугал? Или нет?
— Все может быть, — уклончиво ответила Камилла. — Теперь, может, зайдешь?
— Я не один, — смущенно пробормотал Соль. — Со мной Полуночник.
Камилла подняла глаза и заметила чуть в отдалении, за спиной Солимана, прямую античную фигуру пастуха. Случилось нечто из ряда вон выходящее, если Полуночник оказался в деревне, вдали от своих овец.
— Что еще произошло, черт вас возьми? — сердито пробурчала Камилла.
— Пока ничего. Мы пришли к тебе.
Камилла отступила в сторону и впустила Солимана, за ним, важно ступая, вошел Полуночник, поприветствовав хозяйку чуть заметным кивком. Камилла все еще дрожащими руками положила на место кувалду и масленку и пригласила гостей сесть. Ее смущал пристальный взгляд старика. Она достала три рюмки и до самых краев наполнила их водкой. Без винограда — Сюзанна умерла, и винограда больше не осталось.
— Ты кого боишься? — спросил Солиман.
Камилла пожала плечами:
— Никого. Просто испугалась, и все.
— Ты не из пугливых.
— Ничего, иногда бывает.
— И все-таки скажи, кого ты боишься? — настаивал Солиман.
— Волков. Я боюсь волков. Ты доволен?
— Волков, которые стучат в дверь, да еще дважды?
— Ладно, Соль. В конце концов, какая тебе разница?
— Ты боишься Массара.
— Массара? Того парня с горы Ванс?
— Именно так.
— С чего это мне его бояться? Тем более что он, кажется, сломал себе шею где-то в горах и теперь его труп ищет полиция.
— Ты боишься Массара, и точка.
Солиман отхлебнул водки, Камилла, прищурившись, посмотрела на него.
— Откуда ты знаешь? — спросила она.
— На площади сегодня вечером только о нем и говорили, — ответил Солиман напряженным голосом. — Ведь ты вроде бы ходила вместе с траппером в полицейское управление Пюижирона, и вы им рассказали, что Массар — оборотень, что это он задрал овец и убил мою мать, а потом пустился в бега.
Камилла ничего ему не ответила. Они с Лоуренсом посмели опередить местных и обвинить одного из них. Очевидно, об этом стало известно. Теперь надо платить. Она глотнула водки и в упор посмотрела на Солимана:
— Мы не рассчитывали, что пойдут слухи.
— Тем не менее это случилось. Эту утечку тебе не устранить.
— Ну что ж, Солиман, тем хуже для всех. — Камилла встала. — Это правда. Массар убийца. Он заманил Сюзанну в ловушку. Мне плевать, нравится тебе эта версия или нет. Но это правда.
— Это да, — неожиданно вмешался Полуночник. — Что правда, то правда.
Голос у него был низкий, глубокий.
— Это правда, — повторил Солиман, подавшись к Камилле. Та, немного поколебавшись, снова села. — Траппер, похоже, во всем разобрался, — торопливо продолжил молодой человек. — Он знает нравы зверей и людей. Волк не стал бы бросаться на мою мать, мать не стала бы загонять волка в угол, а дог Массара вернулся бы домой. Массар ушел, прихватив собаку, потому что он убил мою мать, потому что ему известно, кто он такой.
38 
