30 
Это и вправду был выдающийся фильм, и, вспомнив фотографии, которые я разглядывал прошлым вечером, я подумал, что судьба Саймона Краули показалась мне неразрывно связана с унылым образом мистера Лю. Смерть Краули, как это ни странно, теперь вызывала у меня чувство утраты. Если отбросить навязчивую рекламу в сфере культуры, то остается некто, о ком есть что сказать.
Ровно в два, отрезвленный просмотром ленты, я поднимался на лифте в квартиру Кэролайн Краули. В кабине я был не один, а вместе Сэмом Шепардом. Он направлялся парой этажей выше, вероятно, в гости к другому такому же обаяшке. В том, как напряженно он смотрел прямо перед собой, угадывалось нежелание быть узнанным. Он все еще был красив, но выглядел чертовски плохо, с отвисшей под подбородком кожей и потухшими глазами. От него не ускользнуло, что я беззастенчиво пялюсь на него.
– Эй, приятель!
Лифт открылся, я вышел и на мгновение задержался перед черной дверью, ощущая себя как-то странно из-за того, что я опять здесь, ведь не прошло еще и двенадцати часов, как я, шатаясь, вышел отсюда прошлой ночью. Для меня в этом содержалась и необычность, и глубинная логика ситуации; нам, я думаю, всегда очевидны наши непреодолимые влечения, даже если они нас и пугают.
После моего стука дверь открылась мгновенно. На сей раз на Кэролайн были джинсы и белый кашемировый свитер; волосы собраны сзади в «конский хвост».
– Я ехал в лифте с Сэмом Шепардом, – сообщил я.
– У него приятель наверху.
Квартира была залита бледным светом зимнего дня и казалась больше, чем накануне вечером. Я заметил на ковре свежие следы пылесоса.
– Я приготовила для нас небольшой ланч, – объявила Кэролайн.
Я проследовал за ней в столовую, где на длинном столе красного дерева было выставлено угощение, состоявшее из супа и сандвичей. В центре стола красовалось блюдо с апельсинами невиданных размеров.
– Прошлой ночью… – начал было я.
– Прошлая ночь была как раз то, что надо, – прервала она меня.
Я не понял, что она имела в виду.
– Вы не ожидали знакомства со мной, – продолжила она. – Я увидела вас через зал и сразу решила, что поговорю с вами. Я знаю, это… это странно, но я подумала, что вы наслушались всех этих бредовых сплетен, которые людям не лень сочинять, и это было очень… хорошо, вы должны понять, мой… Чарли… очень серьезный бизнесмен, очень надежный и все такое, но не слишком интересуется тем, что случилось со мной и Саймоном… – Она взяла с блюда апельсин и начала его чистить. – Мне кажется, я столкнулась с небольшой проблемой, и это здорово меня беспокоит. – Она подняла глаза. – Я хочу сказать, если бы просто беспокоило, это была бы ерунда. Но это нечто большее.
Мы практически не знали друг друга, но между нами уже существовала какая-то странная близость. Ей, видимо, было крайне необходимо что-то мне рассказать, каким-то образом объяснить суть своих затруднений, и мне пришло в голову, что, возможно, речь пойдет о таких вещах, о которых, по ее мнению, ее жениху лучше не знать. Ведь если бы она могла рассказать об этом ему, зачем ей понадобилось бы сообщать их мне? Я уже начал было задаваться вопросом, не была ли Кэролайн Краули попросту очень одинокой. Нет, не в том смысле, что у нее не было компании, такая женщина, как она, всегда имела соответствующее окружение, а внутренне, по сути, одинокой; кроме того, я гадал, неужели она не может избежать неприятностей. Она была блестяща и прекрасна, хотя и выглядела немного не в себе. Ее желание рассказать мне о своей небольшой проблеме свидетельствовало о неустроенности ее жизни и еще, как мне показалось, о том, что проблема была вовсе не такой уж мелкой.
Кэролайн начала расставлять на столе тарелки с сандвичами.
– Вы, возможно, обратили внимание, что в статьях о Саймоне, которые вы прочли прошлым вечером, обо мне не было ни слова. Понимаете, мы не устраивали шумной свадьбы с кучей гостей, да, собственно, я встретила его незадолго до его конца. То, что мы были женаты, стало известно только после его смерти. Я сразу же улетела в Мексику и прожила там несколько месяцев, чтобы не иметь дела с телевизионщиками и вообще с людьми такого сорта.
– С людьми такого сорта, как я. – Я взял сандвич. – Журналистами из разряда провокаторов.
– Вот именно.
– Как вы познакомились с Саймоном?
– Случайно. – Она разделила апельсин на восемь долек и разложила их в ряд на плоской тарелочке. – В то время я… Я тогда крутилась вовсю, вы понимаете, о чем я говорю. Я прожила уже несколько лет… – Она запнулась, и по ее жесту я понял, что здесь кроется какая-то история, случившаяся с ней еще до ее приезда в Нью-Йорк, но она, как мне показалось, старалась отделаться от воспоминаний, мешавших ей сосредоточиться. – Я тут, в Нью-Йорке, жила, знаете, ну как от всего уставшая хорошенькая игрушка. У меня почти совсем не было денег, и я… а вокруг всегда вертелись такие, ну, нормальные ребята, но я так устала, знаете, ну просто до смерти устала, мне надо было ходить на разные там вечеринки и все такое… Я в Калифорнии осталась совсем не у дел, но в Нью-Йорк приехала просто посмотреть на него, ну, понимаете, увидеть что-то другое.
30 
