84 
– Моя жена – необыкновенный человек, Кэролайн, – сказал я, – и, право же, я не хочу причинять ей боль.
– Мне не следовало этого делать.
– Конечно!
– Знаешь, меня толкало какое-то любопытство, как-никак я собираюсь когда-нибудь тоже стать замужней женщиной.
– Но ты уже была замужней женщиной.
– Как-то не по-настоящему. Я не чувствовала себя замужем. Наш брак напоминал некое странное соглашение. Мне кажется, Саймон никогда меня не понимал.
– Неужели никогда?
– Да нет, он знал меня, и довольно хорошо, в некоторых отношениях, но в остальном не имел никакого понятия. Он хотел узнать лучше и все время пытался вывернуть меня наизнанку.
– Но это же не тот случай, когда время тратится просто так, ни на что.
– Я, по сути, никогда не была ему настоящей женой.
– А кем же ты была?
– Чем-то… я была… ну, что ли, образцом.
– Образом чего?
– В том-то и вопрос.
– Полагаю, ты действительно превосходный образец.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду, – сказала она.
– Так ты правда образец чего-то?
– Возможно… вероятно. Но никак не замужней женщины. Поэтому я и расспрашиваю о твоей жене.
– Я не намерен читать тебе нравоучения, но только больше с ней не встречайся.
– Ладно.
Я промолчал.
– Я же сказала, ладно.
– Хорошо.
– А можно я задам тебе один вопрос?
– Конечно.
– Она хороша в постели?
– Изумительна.
– Ты любишь ее, а она любит тебя?
– Да, очень.
– Тогда в чем же разница?
– Если у тебя нет детей, я думаю, это трудно понять.
– Попробуй объяснить.
Ее вопрос казался мне наивным, но я попытался ответить на него.
– После рождения детей в секс проникает смерть. Ты начинаешь понимать ясно, как никогда прежде, что рано или поздно умрешь. Я этого не понимал, пока у меня не было детей. Теперь я все время боюсь, что они заболеют или умрут, и я знаю, что моя жена тоже боится. Я думаю: что случится, если я умру? Что случится, если она умрет? И кто умрет первым? Кто останется один? Что случится, если умрет один из наших детей? И вот все это как бы проникает в секс. Я имею в виду, что наблюдал за рождением обоих детей.
Кэролайн снова придвинулась ко мне:
– Ну и как это происходит?
– Голова похожа на маленький мокрый теннисный мяч. Когда Лайза рожала Салли, роды были аномальные.
– Что это значит?
– Ребенок отталкивался от позвоночника, задевая спинномозговой нерв. Лайза обезумела от боли. Я попросил врача сделать ей «эпидурал».
– Это обезболивающий укол?
– Они втыкают длинную иглу в спинной мозг. Им приходится выбирать момент между схватками.
– А ты видел пуповину и все остальное?
– Я ее перерезал.
– На что это похоже?
– Это что-то вроде толстой синеватой веревки.
– А послед очень противный?
– Да ничего там противного нет.
– Плаценту вытаскивают?
– Ее укладывают в трубку из нержавеющей стали, и на нее можно взглянуть. Выглядит как кусок печенки размером с телефонный справочник.
– С обоими детьми все было в порядке, ну и все такое?
– У Салли была желтуха, это не так уж страшно, хотя ее и пришлось потом класть в больницу, а Томми появился на свет посиневшим.
– Почему?
– Пуповина обвилась вокруг его шеи, – при воспоминании у меня от жалости перехватило дыхание, – но тогда все обошлось, а через девять дней он подхватил пневмонию. Нам тогда было не до смеха. Кислородная палатка и тому подобные вещи.
– А сейчас он в порядке?
– Более чем.
Она помолчала с минуту:
– И все это входит в ваши занятия любовью?
– Да вроде того.
– Когда ты с ней, ты думаешь о других женщинах?
– Да.
– О ком?
– О воображаемых соблазнительницах.
– А ты занимался с ней любовью после того раза, когда мы были вместе?
– Да.
– Один раз?
– Да.
– Когда?
– Прошлой ночью.
– Это значит, около восемнадцати часов назад.
– Да.
– Ты принял душ?
– Да.
– Хорошо. А ты думал обо мне, когда был с ней?
– Конечно.
– Но не просто потому, что чувствовал себя виноватым перед ней из-за меня?
– Нет.
– Выходит, ты, трахая ее, представлял, что трахаешь меня?
– Да. – Я посмотрел на нее. – Я умею вроде как переключаться туда-сюда сразу, без перерыва.
– Издеваешься?
– Ничего подобного.
– А ты думал о ней прямо сейчас, когда мы занимались любовью?
– Да.
– Но не из-за чувства вины?
– Нет.
84 
