ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  18  

К вечеру грузовики привезли Карла, все его снаряжение и сорок мбулусов, красивых туземцев, во главе со спесивым вождем — единственным обладателем пары коротких штанов. Карл осунулся, побледнел, в глазах появилось усталое выражение, почти отчаяние. Он провел на охоте восемь дней, упорно выслеживая антилоп в холмах, лишенный возможности перекинуться с кем-либо хоть словом по-английски, и за все время видел только двух самок куду да спугнул одного самца, не успев подойти к нему на выстрел. Проводники уверяли, что видели и второго самца, но Карл решил, что это конгони, или вообразил, будто они сказали ему, что это конгони, и не выстрелил. Он был очень раздражен, сердился на своих помощников, — словом, охота была неудачна.

— Я не видел у него рогов. Не верю, что это был самец, — твердил Карл. Охота на куду была теперь его больным местом, и мы поспешили переменить тему.

— Там, в долине, он убьет сернобыка и успокоится, — решил Старик. — Неудача расстроила ему нервы.

Карл одобрил план, по которому мы должны были перейти на новое место, а он — отправиться на добычу мяса.

— Будь по-вашему, — сказал он. — Я на все согласен.

— Он постреляет немного и воспрянет духом, — промолвил Старик.

— Мы убьем носорога. А потом — вы. Тот, кто убьет первого, может отправиться на равнину за сернобыком. А быть может, сернобык попадется вам завтра же, когда пойдете добывать мясо.

— Будь по-вашему, — повторил Карл. Он с горечью думал о тех восьми днях, когда карабкался по холмам под палящим солнцем, выходил на охоту чуть свет, возвращался вечером, преследовал зверей, чье суахильское название ему никак не удавалось запомнить, пользовался услугами следопытов, которым не доверял, обедал в одиночестве, не имея с кем слова сказать, тосковал о жене, от которой его отделяло девять тысяч миль и три месяца разлуки, и думал, думал без конца: как там его собака и как там на службе, и будь они все неладны, эти звери, куда они попрятались, и неужели он промахнулся, когда стрелял, нет, не может этого быть, в ответственный момент невозможно промахнуться, просто невозможно, в это он свято верил… ну, а вдруг он от волнения все-таки промахнулся? И писем все нет и нет… Но проводник ведь сказал тогда, что это конгони, ну конечно, все они так сказали, он точно помнит. Однако в разговоре с нами Карл ни словом не обмолвился насчет этого, а сказал только: «Будь по-вашему», — довольно безнадежным тоном.

— Эй, дружище, не унывайте!

— Я и не унываю. С чего вы это взяли?

— Выпейте виски.

— Не хочу виски. Хочу антилопу.

Позже Старик заметил:

— А я-то думал, что он вполне справится сам, если никто не будет подгонять и тормошить его. Ну, да все наладится. Он молодчина.

— Нужно, чтобы кто-нибудь точно указывал ему, что делать, но не раздражал его, — сказал я. — Для него самое мучительное — стрелять на глазах у других. Он человек скромный, не то что я.

— Он уложил леопарда прекрасным выстрелом, — заметил Старик.

— Двумя, — поправил я. — И второй был не хуже первого. Черт возьми, он отличный стрелок. Любому из нас даст сто очков вперед. Но он нервничает, а я все время подгоняю его и только еще больше расстраиваю.

— Да, иногда вы слишком к нему суровы, — заметил Старик.

— Но ведь он же меня знает. И знает, как я к нему отношусь. Он не обижается.

— И все же, по-моему, из него выйдет толк, — сказал Старик. — Главное — надеяться на себя. Ведь глаз у него верный.

— Еще бы, он убил лучшего буйвола, лучшего водяного козла и лучшего льва, — отозвался я. — Ему грех жаловаться.

— Лучшего льва убила Мемсаиб. Тут не может быть двух мнений.

— Рад это слышать. Но и Карл убил великолепного льва и крупного леопарда. Вся его добыча — первый сорт. Впереди еще масса времени. Ему нечего огорчаться. Чего же он ходит как в воду опущенный?

— Давайте выйдем завтра спозаранку, чтобы добраться до места, прежде чем станет слишком жарко для маленькой Мемсаиб.

— Она бодрее всех нас.

— Она прелесть. Ходит за нами, как маленький терьер.

Днем мы с холмов долго обозревали местность в бинокль, но не увидели ничего интересного. После ужина все сидели в палатке. Мама была возмущена, что ее сравнили с терьером. Если уж походить на собаку, — что ей вовсе не улыбалось, — она предпочла бы поджарую, длинноногую овчарку, породистую и красивую. Мужество Мамы было так естественно, в нем было столько непосредственности, что она даже не думала об опасности; кроме того, от опасностей нас оберегал Старик, а к нему она питала безграничное доверие и откровенно обожала его. Старик был для нее идеалом мужчины, — храбрый, великодушный, умный и не лишенный чувства юмора, чуткий и терпимый, он никогда не выходил из себя, не хвастал, не жаловался — разве что в шутку, — любил выпить, как и положено настоящему мужчине, и, по ее мнению, был очень красив.

  18