56 
— Ну, ладно. Но скажите ему, чтобы он не вздумал командовать и держал свой проклятый язык на привязи.
— Мы проводим вас до вершины холма, — сказал Старик. Вандеробо вскочил на подножку, и машина тронулась. — За Дедом заедем в деревню.
Все обитатели лагеря вышли из палаток.
— Соли взяли достаточно?
— Да.
В деревне нам пришлось ждать, пока Дед и Гаррик выйдут из своих хижин. Только что перевалило за полдень, но небо заволокли тучи. Я глядел то на жену, такую милую, спокойную, изящную в своем защитном костюме, сапогах и надетой набекрень широкополой шляпе, то на Старика, рослого, грузного, в выцветшей вельветовой безрукавке, побелевшей от стирки и солнца.
— Ну, до свиданья! Будь умницей.
— Не беспокойся. Как жаль, что я не могу поехать с тобой.
— Это охота в одиночку, — сказал Старик. — Нужно налететь быстро, сделать свое грязное дело и так же быстро убраться, а у них и без того слишком большой груз.
Вышел Дед и забрался на заднее сиденье рядом с М'Кола, напялившим мою старую защитную куртку, в которой я когда-то охотился на перепелов.
— М'Кола надел вашу куртку, — сказал Старик.
— Он любит таскать в карманах всякую всячину, потому и надел ее, — объяснил я.
М'Кола понял, что мы говорим о нем. Я уже успел позабыть про невычищенное ружье. Теперь я вспомнил об этом и сказал Старику:
— Спросите, откуда у него куртка. М'Кола, ухмыляясь, ответил что-то.
— Говорит, что она его собственная.
Я тоже улыбнулся, а М'Кола потряс лысой головой, и так, по молчаливому уговору, история с ружьем была забыта окончательно.
— Куда же запропастился Гаррик? — спросил я. Наконец он вышел с одеялом в руках и примостился на заднем сиденье рядом с М'Кола и Дедом. Вандеробо сел впереди, между мной и Камау.
— Какой у тебя интересный сосед, — сказала Мама. — Смотри же, будь молодцом.
Я поцеловал ее на прощанье, и мы шепотом обменялись несколькими словами.
— Все нежничают да воркуют, — буркнул Старик. — Смотреть противно!
— До свиданья, старый ворчун.
— До свиданья, истребитель быков.
— До свиданья, родная.
— Счастливого пути и удачной охоты!
— У вас достаточно горючего, но мы оставим здесь тоже небольшой запас! — крикнул Старик уже вдогонку.
Я помахал рукой, мы двинулись через деревню вниз по холму и выехали на узкую дорогу, которая шла по сухой, поросшей кустарником равнине у подножия двух высоких голубых холмов.
Во время спуска я оглянулся. Двое в широкополых шляпах — один рослый и плотный, другая маленькая и грациозная, — шагали назад, к лагерю. А я перевел взгляд на расстилавшуюся впереди однообразную равнину.
Часть четвертая
РАДОСТИ ОХОТЫ
Глава двенадцатая
Дорога была узкая, а равнина, по которой мы ехали, выглядела довольно уныло. Только раз мы увидели нескольких тощих газелей, мелькнувших белыми пятнами на фоне желтой, выжженной солнцем травы и серых стволов. Мое веселое возбуждение угасло при виде этой равнины, где нечего было и мечтать о хорошей охоте, и вся затея показалась фантастической, совершенно бессмысленной. От вандеробо сильно пахло; я стал разглядывать мочки его ушей, растянутые и аккуратно закрученные, его странное, совсем не негритянское лицо с тонкими губами. Заметив, что я посматриваю на него, он дружелюбно улыбнулся и почесал грудь. Я оглянулся: М'Кола спал. Гаррик сидел очень прямо, подчеркивая свою бдительность, а Дед, вытянув шею, глядел на дорогу.
Дорога теперь перешла в тропу, протоптанную скотом, но, к счастью, мы были уже у края равнины. Скоро она осталась позади, показались высокие деревья, и мы попали в самый очаровательный уголок Африки, какой мне доводилось видеть. Трава здесь была ровная, такая свежая и зеленая, как молодая травка на недавно скошенном лугу, а вековые деревья — развесистые, высокие, без подлеска, под ними лишь ярко зеленел дерн, словно в оленьем парке, и мы ехали в тени, перемежавшейся солнечными полянками, держась едва заметной тропы, которую указывал вандеробо. Мне просто не верилось, что мы попали в этот рай. Такое может лишь пригрезиться в волшебном сне, и я, желая убедиться, что это не сон, протянул руку и дотронулся до уха вандеробо. Он подскочил от неожиданности, а Камау прыснул со смеху. В эту минуту М'Кола коснулся моего плеча и указал на открытую поляну, где в каких-нибудь двадцати шагах от машины, подняв голову и настороженно глядя на нас горящими глазами, стоял, ощетинившись, огромный дикий кабан с загнутыми кверху длинными, мощными клыками. Я сделал Камау знак остановить машину, и с минуту зверь и мы пристально разглядывали друг друга. Я поднял ружье и прицелился кабану в грудь. Он стоял неподвижно и все глядел на нас. Тогда я знаком велел Камау ехать дальше, машина тронулась и свернула направо, в сторону от кабана, который даже не шевельнулся и не выказал ни малейшего страха.
56 
