Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
34 
Капитан побагровел и брызжа слюной закричал:
– Да, как ты смеешь со мной так разговаривать! В камеру его! Пусть посидит там и подумает хорошенько!
Сергей, входя в маленькую камеру, зло бросил через плечо, вспомнив, наконец, прозвище старого кагэбешника:
– Я-то посижу в камере, Шашель, но с тобой разговаривать больше не стану. Даже не надейся. Ты от меня больше ни одного нормального слова не услышишь, один только мат. Так что передай своему начальству, что задержанный тобой пришелец из будущего желает разговаривать только с начальником управления и больше ни с кем. Ещё я согласен говорить с офицерами КГБ из Ростова или Москвы, но только не с тобой, Шашель. Только смотри, когда будешь выходить, пригибайся пониже, а то притолоку сшибёшь, лосяра рогатый. Передавай привет Пыхте.
Высказав капитану все секреты его семейной жизни, Сергей нарочито громко рассмеялся, глядя на то, как тот бледнеет, и с независимым видом вошел в камеру. Железная дверь за ним с грохотом захлопнулась и он громко, витиевато выматерился, помянув недобрым словом любопытную Анну Семёновну, её мать, почему-то Брежнева вместе со всем Политбюро и ещё совершенно непонятно зачем Карла Маркса. Когда он выпустил пар, то подошел к нарам, привинченным к стене и истошным голосом запел песню про батяню комбата. Так он горланил несколько часов подряд, пока дверь не открылась и ему не принесли в камеру ужин, состоящего из жиденько супчика с макаронами, перловой каши, политой чем-то вроде солидола, стакана компота и трёх кусков хлеба. Сергей слопал всё это и возвращая поднос с посудой в окошко камеры, громко и весело обматерил прапорщика, принёсшего ему ужин, по-испански.
Посидев перед сном, он просмотрел на экране телефона все видеоролики, которые отснял в Пятигорске, начиная с того, на котором он подкрадывался к Юле, сидящей в китайской беседке, удалил фотографии и видеоролики с девушками, которые снял до этого, и, убедившись в том, что свет в камере гасить не будут, лёг спать, положив под голову свёрнутую дублёнку. Ночью ему снилось, как они с Юлей плывут на большой белой яхте по Средиземному морю в Венецию. Утром, проснувшись в шесть часов, он быстро умылся, сбросил с себя свитер с рубашкой и принялся заниматься кун-фу, не стесняясь наносить мощные удары по стенам и двери своего узилища. Дверь от его ударов трещала, громко стонала и грозила вывалиться, но он от этого только зверел и входил в раж, нанося всё более сильные удары. Наконец кто-то не выдержал, подошел к двери, открыл волчок и громко крикнул:
– Задержанный, прекратите хулиганить!
Сергей заорал в ответ:
– Эй, прапор, если не хочешь, чтобы я выломал дверь в этой камере и не принялся за вторую, возьми у меня деньги и принеси мне из ресторана нормальный, человеческий завтрак!
– Это запрещено, задержанный! – Возмущённо завопил прапорщик и Сергей, крутанувшись в воздухе, нанёс по многострадальной двери удар сразу двумя ногами, отчего тот взвыл благим матом – Стой, стой! Запор слетит! Ладно, давай деньги, принесу я тебе пожрать чего-нибудь из ресторана, пока начальство не приехало на работу. Договорюсь как-нибудь. Может быть у них осталось что-нибудь со вчерашнего вечера.
Сергей перестал измываться над дверью, прапорщик открыл окошко и он, протянув ему стольник, весёлым голосом сказал:
– Сдачу оставь себе, родимый, а теперь пулей в ресторан, одна нога здесь, а вторая уже тут. Бегом марш!
Прапорщик вернулся через полчаса с богатым уловом. Он принёс задержанному глубокую тарелку, на которой с горой был навален разогретый шашлык, ещё одну глубокую тарелку с капустой по-гурийски и маринованным чесноком, сыр, зелень, целый лаваш и даже две бутылки "Пепси-Колы". Сергей, подойдя к окошку, глянув на всё, немедленно сказал:
– Командир, мне столько не съесть. Давай разделим завтрак по-братски. Пока начальство яйца мнёт, нам ничто не мешает позавтракать нормально. Ты не бойся, я никакой не шпион, а самый что ни на есть пришелец из будущего и сам не могу взять в толк, каким это ветром меня занесло из Москвы две тысячи десятого года, в Пятигорск семьдесят шестого. Не веришь? Вот, смотри, такой штуковины ты сейчас на всей земле не сыщешь. Это сотовый телефон с фотокамерой и видеокамерой. В нём ещё есть компьютер, радио, диктофон. Смотри, это я заснял, как мы в горы на шашлыки ездили. Видишь, это прокурор города, классный мужик, блатовал меня пойти к нему на работу. Это ваш начальник горотдела милиции, пьяный в сиську, а это полковник Трегубов, его-то ты точно должен знать. А вот первый человек, с которым я в Пятигорске в тот день заговорил. Витёк. Тоже отличный парень, не то что эта ваша Отрыжка, пидор гнойный. Кстати, командир, вспомнил я его. Я ведь в своём прошлом бывал в Пятигорске не раз. Сам я его не видел ни разу, но мне друганы рассказывали, что его ваши же пятигорские бандиты, с которыми он корешевал, в Тамбукане утопили за жадность и подлость. Да, ты трескай, не стесняйся, командир. Тебе как, сменяться утром или ещё дежурить? Ты извини, браток, что я дверь погнул. Понимаешь, мне нужно было как-то стресс снять.
34 
