63 
Под списком лежало неумело напечатанное и излишне подробное донесение от офицера Гравини. В нем сообщалось, что проститутка-бразильянка и ее сутенер находились вчера вечером в баре «У Пинетты» и что он, Гравини, «инициировал» их арест… — Инициировал? — повторил Брунетти вслух.
М-да, вот что получается, когда выпускников университета допускают к службе в полиции. Гвидо позвонил и выяснил, что этим утром оба задержанных были доставлены из тюрьмы в квестуру. По рекомендации офицера Гравини их держали в отдельных комнатах, на случай, если комиссар захочет их допросить.
Следующим в стопке бумаг был факс из полицейского управлении Падуи. Из него выяснилось, что калибр пуль, извлеченных из тела Лотто, совпадает с калибром пуль, которыми убили Тревизана, но были ли они выпущены из одного и того же пистолета, еще не установлено. Брунетти был убежден: экспертиза всего лишь подтвердит то, что и так подсказывала ему интуиция.
Теперь наступила очередь факса на бланке СИП. Это был список телефонов, предоставленный Джорджо по просьбе синьорины Элеттры. Он тут же переключился на мысли о Рондини, о том, как много услуг он им оказал. Гвидо вспомнил, что обещал молодому человеку написать письмо и до сих пор так и не удосужился это сделать. То, что Джорджо хочет жениться на девушке, которой может прийти в голову потребовать такой идиотский документ, приводило Брунетти в недоумение, но он давно уже признал, что ничего не смыслит в браке.
А еще он так толком и не понимал, что, собственно, надеется выведать у Мары и ее сутенера. Но поговорить с ними все-таки надо. Он спустился на первый этане, где располагались три отдельных похожих на камеры помещения. Здесь обычно допрашивали подозреваемых и беседовали со свидетелями. У двери одной из комнат стоял Гравини, симпатичный молодой человек, поступивший на службу год тому назад. До этого он два года обивал пороги различных организаций в поисках работодателя, который согласился бы принять в штат двадцатисемилетнего выпускника университета с дипломом философа и без всякого опыта работы. Брунетти часто задавался вопросом, почему же Гравини принял именно такое решение, чьи философские концепции побудили его надеть форму и фуражку, нацепить на пояс кобуру с пистолетом и влиться в ряды служителей закона. Неожиданно Гвидо пришла в голову совсем уж дикая мысль: а не считает ли этот парнишка, что вице-квесторе Патта и есть воплощение платоновского правителя-философа?
— Доброе утро, синьор, — выпалил Гравини и лихо взял под козырек. Брунетти еще улыбался собственным мыслям, но офицера, похоже, ничуть не удивляло такое поведение старшего по званию. Оно и понятно: философы, говорят, и к странностям окружающих относятся философски.
— Кто у нас здесь? — спросил Брунетти, кивком показывая на дверь за спиной у Гравини.
— Женщина, синьор, — ответил офицер и протянул Гвидо темно-синюю папку. — Здесь досье на мужчину. На нее ничего не нашлось.
Брунетти взял папку и просмотрел два прикрепленных с внутренней стороны листочка. Все как всегда: драки, торговля наркотиками, сутенерство. Таких, как этот Франко Сильвестри, были тысячи. Он еще раз, повнимательнее, прочел всю информацию и вернул папку Гравини.
— Сложности с задержанием были?
— С ней никаких, она чуть ли не ожидала, что ее заберут. А вот мужчина попытался скрыться. Руффо и Валло оставались снаружи, они его и схватили.
— Отличная работа, Гравини! Вы сами решили взять их с собой?
— Вообще-то нет, синьор. — Гравини смущенно кашлянул. — Я рассказал ребятам, куда и зачем иду, и они предложили свою помощь. В нерабочее время, понимаете?
— У вас с ними хорошие отношения, да?
— Да, синьор, хорошие.
— Ну славно, славно. Что ж, пойду поговорю с нашей задержанной.
Брунетти вошел в мрачную клетушку. Свет проникал сюда сквозь маленькое грязное оконце, расположенное так высоко, что нечего было и надеяться до него допрыгнуть. Под потолком горела тусклая лампочка в шестьдесят ватт с проволочной решеткой поверх плафона.
Мара сидела на краешке одного из трех стульев. Никакой другой мебели в комнате не было: ни стола, ни раковины, только три стула с прямыми спинками на усеянном бычками полу. Она подняла глаза на Брунетти, узнала его и сказала совершенно спокойным голосом:
— Доброе утро.
Выглядела она уставшей, словно плохо спала прошлой ночью, но то обстоятельство, что она оказалась в полиции, похоже, не слишком ее волновало. На спинке стула висел все тот же леопардовый жакет, а вот юбка и блузка были новыми (правда, такими жеваными, будто она спала в одежде). Макияж стерся, а может, она его смыла; так или иначе, без краски она выглядела гораздо моложе, почти как подросток.
63 
