Падение.
Прыжок.
Толчок.
— Завтра, — сказал он себе, возвращаясь к себе в отдел, где ему предстояло всю ночь заниматься недозволенным копированием документов.
Четверг, 7 июля
19
Его разбудил сигнал домофона.
Нетвердым шагом Ребус вышел в прихожую и нажал клавишу переговорного устройства.
— В чем дело? — хрипло спросил он.
— Я думала, тут у нас штаб! — ответил искаженный, но все-таки узнаваемый голос Шивон.
— А сколько времени? — спросил Ребус, откашливаясь.
— Восемь.
— Восемь?
— Рабочий день начался.
— Мы же отстранены, не помнишь, что ли?
— Ты что, в белой горячке?
— Я вообще не в белом.
— На этом основании ты держишь меня на улице?
— Я оставлю дверь в квартиру открытой.
Ребус впустил ее в подъезд, подхватил со стоящего у кровати стула одежду и заперся в ванной. Он слышал, как она, постучав, вошла.
— Две минуты! — крикнул он, вставая под душ.
Когда он вышел из ванной, она уже сидела за обеденным столом и разбирала фотокопии, которые он сделал прошедшей ночью.
— Только не чувствуй себя как дома, — буркнул он, затягивая галстук, но тут же вспомнил, что на работу идти не нужно, и сорвал его. — Нам требуется подпитка.
— А мне требуется тайм-аут часа на два.
— Когда?
— Днем. Хочу сводить родителей в ресторан.
Он кивнул:
— Как мама?
— Вроде нормально. Решили забыть про «Глениглс».
— А домой они возвращаются завтра?
— Вероятнее всего, так.
— Ну а как вчерашний концерт? — Она медлила с ответом. — Я захватил самый конец по телевизору, и мне показалось, что ты мелькнула среди зрителей.
— В это время меня там уже не было.
— Да?
Она лишь пожала плечами:
— Так что ты говорил про подпитку?
— Я имел в виду завтрак.
— Я уже позавтракала.
— Тогда придется понаблюдать, как я буду расправляться с рулетом с беконом. Пойдем в кафе на Марчмонт-роуд, а пока я буду есть, ты можешь позвонить муниципальному советнику Тенчу и условиться с ним о встрече.
— Он вчера был на концерте.
— Ну и вездесущий!
Шивон подошла к стереосистеме. На полке над ней стоял ряд пластинок, она достала одну.
— Этот альбом вышел еще до твоего рождения, — сказал Ребус. — Леонард Коэн: «Песни любви и ненависти».
— Послушай-ка, что написано на конверте: «Они изолировали человека, который хотел править миром. Глупцы, не его надо было изолировать». Как ты это понимаешь?
— Ложное опознание? — предположил Ребус.
— По-моему, тут речь о борьбе амбиций, — возразила она. — Гарет Тенч сказал, что видел тебя…
— Да, видел.
— С Кафферти.
Ребус кивком подтвердил ее слова.
— Верзила Гор говорит, что муниципальный советник нацелился вывести его из игры.
Поставив пластинку на полку, Шивон снова повернулась к Ребусу:
— Так это же здорово, разве нет?
— Смотря что мы получим взамен. Кафферти считает, что Тенч хочет лишь занять его место.
— И ты этому веришь?
Ребус задумался:
— Ты знаешь, что мне нужно, чтобы ответить на этот вопрос?
— Доказательства?
Он покачал головой:
— Кофе.
Восемь сорок пять.
Ребус пил вторую чашку. Рулет он уже съел, и теперь о нем напоминала только пустая тарелка с пятнами жира. В кафе был хороший подбор газет, Шивон читала о «Последнем рывке», а Ребус, отвлекая ее, показывал фотографии, запечатлевшие сцены вчерашнего буйства у «Глениглеа».
— Этот парнишка, — говорил он, тыча пальцем в газету, — по-моему, мы его видели?
Она утвердительно кивнула:
— Но только тогда голова у него не была разбита.
Ребус опустил газету:
— А знаешь, им это нравится. Кровь всегда притягивает репортеров.
— И делает из нас главных злодеев?
— Кстати… — Он вынул из кармана диск. — Прощальный подарок от Стейси Уэбстер — или Сантал.
Шивон взяла у него диск и, держа перед собой, слушала рассказ Ребуса о том, как он его получил. Закончив, он вынул из бумажника визитную карточку Стейси и набрал ее номер. Та не ответила. Засовывая мобильник в карман пиджака, он ощутил слабый запах духов Молли Кларк. Еще раньше он решил, что не стоит рассказывать Шивон о Молли, поскольку не знал, какой будет ее реакция. Ребус все еще пребывал в сомнениях, когда в кафе вошел Гарет Тенч. Они поздоровались за руку, Ребус поблагодарил его за согласие встретиться и жестом предложил сесть.