Особенно,... 
81 
Нет, переехать пешехода посреди пустоши, конечно, само по себе событие маловероятное, но чтобы им еще и оказался молодой эльф в наручниках…
Это уж было чересчур даже для хронического неудачника Виктора Кангрема.
Шеллар пробудился со странным чувством, будто не может вспомнить чего-то невероятно важного. Время в камере определялось по выдаче еды и смене тюремщиков, так что определить, настало ли утро, было невозможно. Жрец в голубой мантии сидел рядом, отрешенно прикрыв глаза, словно спал вот так – выпрямившись и сложив перед собой руки, спрятанные в широкие рукава.
Шеллар задумался. Приход темнокожего священника, его речи, зелье, даже собственные мысли – все это помнилось хорошо, хотя и отдаленно, словно произошло год назад, или… или как будто он был очень пьян и сейчас вспоминает все с глубокого похмелья. Может, так оно и есть, во всем виновато вчерашнее зелье? Повелитель всемогущий ведает, чего они туда намешали…
На этой мысли сознание начало раздваиваться. Одна его часть возмущалась, требовала держать себя в руках и не поддаваться охмурению. Вторая благосклонно, но твердо советовала не шарахаться от собственных мыслей, несомненно правильных, хотя и несколько непривычных, и настаивала на необходимости переосмыслить прежнюю жизнь, дабы в полной мере осознать, как она нуждается в изменении.
«Вот теперь и я обзавелся внутренним голосом… – отстраненно подумал Шеллар. – Даже двумя, еще хуже, чем у Кантора… Как бы это заткнуть второй? Одного бы хватило… С ним можно обсудить, чего же такого важного я не помню? Что было после того, как я последний раз напоминал себе о долге? Судя по тому, что я сейчас проснулся, на этом я должен был уснуть. Тогда что я должен вспомнить? Сны? Так я никогда их не помню…
– Вы не спите? – негромко произнесла неподвижная фигура в голубой мантии.
– Уже нет.
– Вставайте.
– Это обязательно? – спросила одна часть сознания. Вторая молча потащила за шиворот измученное тело.
– Да. Настало время третьей ступени.
– Сколько их всего? – продолжал допытываться прежний любопытный Шеллар. Новый, раскаявшийся и жаждущий изменений в жизни, продолжал поднимать тело с нар, уверяя, что боль есть необходимый элемент духовного очищения и является несомненно полезной.
Жрец терпеливо улыбнулся и трижды стукнул в дверную решетку.
– Уже недолго осталось. Следуйте за мной.
Непроизвольно, словно его вели на поводке, Шеллар сделал несколько шагов к двери и только потом опомнился.
– В таком виде?
Его провожатый чуть обернулся и прожег стеснительного клиента пронзительным взглядом из-под капюшона.
– Вас все еще волнуют такие мелочи?
– Действительно… Чего это я… – покладисто согласились оба Шеллара. Нашел о чем беспокоиться! Тут мозги рвутся напополам, а он своим внешним видом озаботился… – Ведите.
Когда дверь камеры захлопнулась за ними, экс-король все же не выдержал и оглянулся.
Сто тридцатая. Восточное крыло, второй ярус. Самое задрипанное местечко во всем отделе дознания…
«Я им это припомню», – пообещала одна его часть.
«Я это заслужил», – покаянно подумала вторая.
Очередное раздвоение сознания отдалось в голове резкой болью, как будто там, глубоко внутри, кто-то пластал мозг острым ножом.
Священник шел сзади, и его взгляд по-прежнему ощущался затылком, как нацеленная стрела.
У выхода на общую лестницу навстречу им кинулся встревоженный (а вернее сказать, насмерть перепуганный) старший надзиратель, ответственный за этаж.
– Как же так! Святой отец, куда же… Он же у вас убежит! Это же… позвольте доложить… особо опасен и склонен к насилию! На прошлой неделе прямо на допросе изувечил следователя, едва охрана на минутку отвернулась! Извольте подождать чуток, я вызову конвой…
Ответственный за этаж с должным трепетом кланялся бело-голубому жрецу, строчил скороговоркой, задыхаясь от почтительности, а взгляд его не отрывался от заключенного. И были в этом взгляде странным образом смешаны самодовольное злорадство и дикий, инстинктивный страх.
«Что я ему сделал?» – напряг память Шеллар и почти сразу вспомнил. Младший надзиратель Амбруаз, три луны тому назад разжалован в уборщики за преступную халатность, приведшую к побегу заключенного. Подозревался в соучастии и получении взятки, но свидетельств тому не нашлось.
Вовремя, очень вовремя попался на пути бывшего короля разжалованный младший надзиратель со своей тошнотворной угодливостью и недостойным злорадством! Раздвоенное сознание Шеллара мигом сместилось в нужную сторону. Дабы закрепить достигнутый успех, он шагнул вперед и еще не забытым начальственным голосом рявкнул:
81 
