39 
Она начала убирать со стола, громко звякая тарелками. Частота и интенсивность всхрапов снова изменилась. Я присоединился к уборке.
– Ну позвони ему хоть просто так, Дейв, – продолжала уговаривать меня Делиз. – Объясни ему, почему ты отказываешься от заработка. Может быть, заодно объяснишь и мне…
– Милая Делиз, чтобы вытащить из клиента информацию, Тед Блейк пообещает златые горы. Но когда дойдет до дела – обстоятельства резко изменятся. Поверь мне, я знаю его не один год.
Делиз удалилась на кухню и стала составлять грязные кастрюли с таким грохотом, что Молли очнулась бы, даже если бы лежала под наркозом. Это было последнее оружие из арсенала Делиз: мне предстояло выдержать натиск разъяренной Молли Делани.
Через несколько минут дом задрожал от ее шагов по лестнице. Я остался на месте, исполненный решимости сохранить хладнокровие при любых обстоятельствах, но Кашалот вплыл на кухню с самым добродушным видом.
– Я не пропустила речь королевы? – Она плюхнулась на диван.
– Неужели вы, Молли, тайная монархистка? – спросил я.
– Ну, как вам сказать… Рождественское обращение я слушаю всегда, – осторожно ответила она и повернулась к дочери: – Бросай эти горшки, Делиз! Оставь посуду до завтра и налей нам еще по рюмочке.
Домой я вернулся после полуночи. Наполнил ванну и отмокал в ней два часа, а потом лег в постель и проспал до середины Дня Рождественских Подарков [10]. Поскольку Делиз решила дуться, на остаток праздников я был предоставлен самому себе. Можно поехать к родителям, но там слишком многолюдно: на рождественские каникулы приехали мои брат и сестра со своими семьями. Меня тяготила роль отщепенца не меньше, чем соболезнования, которые они продолжали высказывать мне по поводу смерти моей жены. Финбар и Фиона Салвей тоже уехали куда-то к племяннику.
Мысль позвонить Теду Блейку даже не приходила мне в голову. Мне было совершенно нечего ему сказать.
Я прокатился на велосипеде по долине Мерси до самого канала Бриджуотер – крутил педали, пока хватало сил. Как всегда, это помогало мне думать. Я был совершенно уверен: Хэдлам и Риштон не могли быть прямыми виновниками смерти Глории. Они, несомненно, знали, что поручают мне опасное дело – возможно, потому и наняли меня забрать таинственную папку, – но чтобы самим совершить убийство…
Они просто не годились для этой роли. До Глории Риштон развелся с тремя женами. Он выбрасывал женщин, но не расстреливал их.
Пока я размышлял таким образом о невиновности телевизионных звезд, мне вдруг пришла в голову отвратительная мысль. Если Глория не знала человека, который ее убил, а Риштон предупредил ее о моем приезде – стало быть, она думала, что в гараж ее ведет Дейв Кьюнан? Она открыла дверь человеку, которого считала Дейвом Кьюнаном, которого ее муж послал по только им известному делу…
Это соображение так меня потрясло, что я чуть не сорвался с набережной. Кругом было полно народа – в основном рыбаки и парочки на байдарках, отправляющиеся в круиз по чеширским рекам. Погода стояла по-прежнему ясная, слишком теплая для конца декабря. Я доехал до Данхэм-Мэсси, остановился и посмотрел через поле на одинокий коттедж и парк. Под старыми раскидистыми дубами гуляли люди. Я подумал, что если бы я был старшим инспектором сыскной полиции Джеролдом, то попытался бы установить, имела ли Глория Риштон какие-либо связи с криминальным миром и не имел ли Саймон Риштон врагов, которые могли бы попытаться отомстить ему смертью его жены. Я очень тщательно допросил бы Риштона, но арестовывать на этой стадии расследования ни в коем случае не стал бы.
Вернувшись домой, я принял душ, переоделся и включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Главной их темой, конечно, оказалось заключение под стражу Риштона и Хэдлам по обвинению в убийстве Глории. Несомненно, полицейским было известно больше, чем мне. Полиция и служба исполнения уголовных наказаний никогда не обвинили бы такого человека, как Риштон, в столь серьезном преступлении, не имея на то достаточных оснований. Если только они не были готовы предоставить окончательное решение апелляционному суду.
Когда я приехал в офис во вторник утром, ни Делиз, ни я ничего не сказали друг другу о наших отношениях, тем более что у нас нашлась масса других дел.
Все газеты кричали о Хэдлам и Риштоне. «Стар» поместила их фотографию под заголовком «НАШ ПРЕСТУПНЫЙ СЕКРЕТ», «Миррор» – снимок Глории Риштон; статья называлась «УБИТАЯ ЗА ЛЮБОВЬ». Даже серьезные толстые газеты не оставляли им шанса на оправдание. В «Гардиан» поместили свадебную фотографию Риштонов и описание карьеры Саймона, несомненно взятое из заранее приготовленного некролога.
39 
