218 
— Пусть будет по-вашему, господин Фуке. На завтра вы получите отпуск, к вам будет направлен врач, и ваше здоровье поправится.
— Благодарю вас, ваше величество, — поклонился Фуке. Затем, решившись, он снова заговорил: — Не буду ли я иметь счастье повезти короля к себе на Бель-Иль?
И он прямо взглянул на Людовика, чтобы судить об эффекте, произведенном его предложением.
Лицо короля снова покрылось краской.
— Вы заметили, — ответил он, пытаясь выдавить улыбку, — что вы сказали: к себе на Бель-Иль?
— Это правда, ваше величество.
— А вы забыли, — продолжал король тем же шутливым тоном, — что Бель-Иль вы отдали мне?
— И это правда, ваше величество. Поскольку в свое время вы не приняли моего дара, мы и отправимся туда с тем, чтобы ввести вас во владение.
— Согласен.
— Это в такой же мере отвечало бы вашим намерениям, сколько моим, и я не сумел бы высказать вам, ваше величество, насколько я был счастлив и горд, увидев, что все войска короля прибыли сюда из Парижа, чтобы принять участие в этом вводе вашего величества во владение.
Король пробормотал, что он взял с собой своих мушкетеров не только для этого.
— О, я в этом уверен, — живо сказал Фуке. — Ваше величество слишком хорошо знаете, что король может войти туда совершенно один с тросточкой в руках, и все укрепления Бель-Иля тотчас же падут.
— Черт возьми! Я не хочу, чтобы падали эти прекрасные укрепления, которые так дорого обошлись. Нет, пусть они послужат против голландцев и англичан. Но вы ни за что не сможете угадать, что именно я хочу повидать на Бель-Иле, господин Фуке. Я хочу повидать красивых крестьянок, женщин и девушек, которые так хорошо пляшут и так соблазнительны в своих алых юбках! Мне очень хвалили ваших вассалов женского пола, господин суперинтендант, и вы мне покажете их.
— Когда только вам будет угодно, ваше величество.
— Есть ли у вас какие-нибудь средства передвижения? Это можно было бы сделать хоть завтра, если бы вы пожелали.
Суперинтендант почувствовал в этих словах ловушку, которая была, однако, не из числа ловко подстроенных, и ответил:
— Нет, ваше величество, я не знал о вашем желании и, уж конечно, о том, что вы так торопитесь побывать на Бель-Иле; вот почему я ничем не запасся.
— Однако вы располагаете судном?
— У меня их пять, но одно в Порте, другие в Пембефе, и, чтобы добраться до них или привести их в Нант, нужно по крайней мере двадцать четыре часа. Надо ли мне посылать за ними курьера?
— Погодите, дайте пройти мучающей вас лихорадке, подождите до завтра.
— Это верно… Кто знает, не возникнет ли завтра у нас тысяча новых планов, — отвечал уже не сомневавшийся в своей участи и сильно побледневший Фуке.
Король вздрогнул и протянул уже руку, чтобы взяться за колокольчик, но Фуке не дал ему осуществить это намерение.
— Ваше величество, — сказал он, — у меня жар, я весь дрожу. Если я пробуду здесь несколько лишних минут, я могу потерять сознание. Разрешите мне удалиться, чтобы улечься в постель.
— Действительно, у вас сильный озноб; это очень грустное зрелище. Идите, господин Фуке, идите к себе. Я пошлю узнать о вашем здоровье.
— Ваше величество слишком добры. Через час я буду чувствовать себя лучше.
— Я хочу, чтобы кто-нибудь проводил вас, сударь, — заметил король.
— Как будет угодно вашему величеству, я охотно обопрусь о чью-нибудь руку.
— Господин д’Артаньян! — крикнул король, позвонив в колокольчик.
— О, ваше величество, — перебил Фуке, рассмеявшись, и притом с таким видом, что королю стало не по себе. — Вы хотите, чтобы меня проводил капитан мушкетеров? Это двусмысленная честь, государь. Прошу вас, дайте мне простого лакея.
— Почему, господин Фуке? Ведь господин д’Артаньян провожает, случается, и меня.
— Да; но когда он сопровождает вас, ваше величество, он делает это по вашему приказанию, тогда как, сопровождая меня…
— Ну?
— Если я возвращусь домой вместе с командиром мушкетеров его величества, повсюду начнут говорить, что вы велели арестовать меня.
— Арестовать? — повторил король, еще более бледный, чем сам Фуке. — Арестовать? О!..
— Чего только не болтают! — продолжал Фуке, все так же смеясь. — И я ручаюсь, что найдется достаточно злобных людей, которые станут потешаться над этим.
Эта шутка смутила монарха, и он отступил перед внешней стороной того дела, которое было задумано им.
218 
