Последние отзывы

  117  

Несмотря на терзавшее его волнение, Жоэль почувствовал любопытство. Стоя на траве, заглушавшей звуки, которые издавали его сапоги со шпорами он, прижавшись к стене и вытянув шею, устремил взгляд в окно.

В комнате с голыми стенами стоял стол, покрытый черным сукном и напоминавший алтарь. В каждом его углу горело по свече. На покрывале лицом вниз лежали священные книги. Сцену этого пародийного жертвоприношения дополнял установленный вверх ногами крест, рядом с которым находились длинный нож и медный таз.

Перед этим так называемым алтарем стояла женщина в одеянии священника, в которой Жоэль узнал старую каргу, вместе с Уолтоном препятствовавшую в Париже продолжению его поисков Терезы Лесаж. Две другие женщины отвечали ей стонущими голосами, еще одна в черной испанской мантилье стояла, словно чего-то ожидая. В женщине под вуалью нетрудно было узнать маркизу де Монтеспан, а двое стоящих на коленях были ее горничными.

Босс подняла над головой медный таз, как священник поднимает чашу, но, перевернув его вверх дном, вытряхнула из него большую жабу.

Маркиза шагнула вперед, откинув вуаль и напоминая своим обликом Медею.^[70] Глаза ее сверкали, пряди рыжих волос развевались среди венка из вербены, веток плюща с могил, и фиалок, символизирующих смерть. Когда жаба прыгнула на алтарь, маркиза схватила нож и одним ударом прикончила мерзкую тварь. Ее аристократические руки покрылись липкой кровью.

— Принося эту жертву, — заговорила она звучным серьезным голосом, — я прошу, чтобы король вернул мне свою любовь, сохранив ее навсегда, чтобы я получила от него все, чего хочу для себя и своей семьи, чтобы он заботился о моих друзьях и слугах, чтобы меня уважали вельможи, которых я смогу ввести в королевский совет, дабы они сообщали мне обо всем, что там происходит, короче говоря, чтобы его любовь ко мне стала сильнее, чем была когда-либо. Пусть Людовик прогонит от себя эту мерзкую Аврору, как прогнал когда-то Луизу де Лавальер, и пусть я смогу выйти за него замуж, когда он разведется с королевой, или когда она умрет!

— Сударыня, — сказала Босс, — пришло время вызова.

Дама повернулась спиной к алтарю. Ее волосы развевались, словно в них клубились змеи, делая ее похожей на одну из Эвменид.^[71] Дрожащими губами она трижды произнесла:

— Сатана! Сатана! Сатана!

Но последний возглас утонул в ужасном вопле остальных женщин.

Дверь резко отворилась, и на пороге появилась молчаливая высокая фигура, казавшаяся еще выше в колеблющемся свете луны. Дама и горничные распростерлись на полу лицами вниз.

Неужели демон адской тьмы откликнулся на нечестивый призыв?

Фигура двинулась вперед, взмахом руки отпуская трех прислужниц, которые, услыхав суровое «Убирайтесь!», вскочили на ноги и бросились в лес, словно три совы, спешащие к своим гнездам.

Вошедший приблизился к маркизе, остановился перед ней и промолвил, скрестив руки на груди:

— Женщина, что ты сделала с моей женой Авророй?

Дама в оцепенении уставилась на него, откинув голову, чтобы избежать его пронизывающего взгляда.

— Это его дух? — пробормотала она. — Разве мертвые оживают? Или Сатана принял его облик?

Незнакомец грубо стиснул ее запястье.

— Сударыня, — сказал он, — никаких уверток! Как видите, я жив. Отвечайте немедленно — дорога каждая минута! Что вы сделали с моей женой.

По силе руки незнакомца королевская фаворитка почувствовала, что имеет дело не с призраком. К ней вернулась смелость, и она попыталась защищаться.

— Не могу понять, о чем вы говорите.

— Лжете! — крикнул Жоэль. — Только что вы упомянули ее имя во время вашего отвратительного колдовского обряда. Недавно я видел двух мужчин, несомненно, ваших наемников, которые несли мою жену, лишившуюся сознания, через лес. Клянусь всем святым, вы сейчас же сообщите мне все, или…

— Вы поднимете руку на женщину? — бравируя, фыркнула Атенаис.

— Нет, я предоставлю это палачу!

— Палачу?

— Разве не палач совершает правосудие над отравителями?

— Теперь я говорю вам, что вы лжете!

— Мадемуазель де Фонтанж стояла на пути вашего честолюбия, и вы стали причиной ее смерти. Доказательство я храню в этом медальоне, где находится ваше письмо к Пьеру Лесажу, у которого вы просите яд.

При виде медальона маркиза отпрянула.

— Сударыня, — холодно продолжал Жоэль, — должен сообщить, что у себя на родине я вот этими руками однажды задушил бросившегося на меня волка. Так что давайте покончим со всем этим. Скажите, где моя жена, и я обеспечу вам безнаказанность, вернув эту бумагу. Если же вы будете упорствовать, то клянусь Богом, что завтра же собственноручно передам письмо королю, предварительно во всеуслышанье разгласив всю историю Парижу. В результате дворянство и народ потребуют, чтобы специальный трибунал отправил вас в темницу, где погиб Лесаж, покуда снова разожгут такой же костер, какой превратил Ла Вуазан в пепел!

  117