169 
Коменж, взяв четырех гвардейцев и столько же мушкетеров, побежал за каретой. Он высадил седоков и привел экипаж.
Но когда пришлось переводить Бруселя из разбитой кареты в другую, народ, увидев того, кого он называл своим благодетелем, поднял неистовый шум и снова надвинулся.
– Проезжайте! – крикнул д’Артаньян. – Вот десять мушкетеров, чтобы сопровождать вас, а я оставлю себе двадцать, чтобы сдерживать толпу. Поезжайте, не теряя ни одной минуты. Десять человек к Коменжу!
Десять человек отделились от отряда, окружили новую карету и помчались галопом.
Когда карета скрылась, крики усилились. Более десяти тысяч человек столпились на набережной, на Новом мосту и в ближайших улицах.
Раздалось несколько выстрелов. Один мушкетер был ранен.
– Вперед! – скомандовал д’Артаньян, кусая усы.
И с двадцатью мушкетерами он ринулся на всю эту массу народа, которая отступила в полном беспорядке. Один только человек остался на месте с аркебузой в руке.
– А, – сказал этот человек, – это ты! Ты хотел убить его?! Погоди же!
Он прицелился в д’Артаньяна, карьером несшегося на него.
Д’Артаньян пригнулся к шее лошади. Молодой человек выстрелил, и пуля сбила перо на шляпе д’Артаньяна. Лошадь, мчавшаяся во весь опор, налетела на безумца, пытавшегося остановить бурю, и отбросила его к стене. Д’Артаньян круто осадил свою лошадь, и в то время как мушкетеры продолжали атаку, он с поднятой шпагой повернулся к человеку, сбитому им с ног.
– Ах, сударь! – воскликнул Рауль, вспомнив, что он видел молодого человека на улице Кокатри. – Пощадите его: это его сын.
Рука д’Артаньяна, готовая нанести удар, повисла в воздухе.
– А, вы его сын? – сказал он. – Это другое дело.
– Я сдаюсь, сударь, – произнес Лувьер, протягивая д’Артаньяну свою разряженную аркебузу.
– Нет, нет, не сдавайтесь, черт возьми! Напротив, бегите, и как можно скорее. Если я вас захвачу, вас повесят.
Молодой человек не заставил повторять этот совет. Он проскользнул под шеей лошади и исчез за углом улицы Генего.
– Вы вовремя удержали мою руку, – сказал д’Артаньян Раулю, – не то ему пришел бы конец. И право, узнав потом, кто он, я очень бы пожалел об этом.
– Ах, сударь, – произнес Рауль, – позвольте мне поблагодарить вас не только за этого бедного парня, но и за себя: я сам был на волосок от смерти, когда вы подоспели.
– Бросьте, бросьте, молодой человек, не утруждайте себя речами.
И д’Артаньян достал из кобуры фляжку с испанским вином.
– Глотните-ка вот этого, – сказал он Раулю.
Рауль отхлебнул вина и собрался снова благодарить д’Артаньяна.
– Дорогой мой, – возразил ему тот, – мы поговорим об этом после.
Затем, видя, что мушкетеры очистили набережную от Нового моста до набережной Святого Михаила и возвращаются обратно, он поднял шпагу вверх, чтобы они ускорили шаг.
Мушкетеры рысью подъехали к нему; тотчас же с другой стороны подъехали те десять человек, которых он послал с Коменжем.
– Ну, – произнес д’Артаньян, обращаясь к ним, – не случилось ли еще чего-нибудь?
– Ах, сударь, – отвечал сержант, – опять поломка! Проклятая карета!
Д’Артаньян пожал плечами.
– Нет, проклятое дурачье, – сказал он. – Уж если выбираешь карету, так выбирай прочную, а карета, в которой хотят везти арестованного Бруселя, должна выдержать десять тысяч человек.
– Что прикажете, господин лейтенант?
– Примите отряд и отведите его в казармы.
– Значит, вы поедете один?
– Конечно! Не думаете ли вы, что мне нужен конвой?
– Но…
– Отправляйтесь.
Мушкетеры удалились, д’Артаньян остался вдвоем с Раулем.
– Ну как, болит у вас что-нибудь? – спросил он.
– Да, сударь. У меня голова тяжелая и словно в огне.
– Что же такое с вашей головой? – сказал д’Артаньян, снимая с Рауля шляпу. – А, контузия.
– Да, кажется, мне попали в голову цветочным горшком.
– Канальи! – воскликнул д’Артаньян. – Но на вас шпоры? Вы были верхом?
– Да, я сошел с лошади, чтобы защищать господина Коменжа, и ее кто-то захватил. Да вот и она.
Действительно, в эту минуту показалась лошадь Рауля, на которой скакал галопом Фрике, размахивая своей четырехцветной шапкой и крича:
– Брусель! Брусель!
– Эй, стой, плут! – крикнул ему д’Артаньян. – Давай сюда лошадь.
Фрике услышал, но сделал вид, что слова не дошли до него, и хотел продолжать свой путь.
Д’Артаньян собирался было погнаться за ним, но потом решил не оставлять Рауля одного. Поэтому он ограничился только тем, что вынул из кобуры пистолет и взвел курок.
169 
