82 
Потом они поехали на Мэйн-стрит и снялись перед домом, где они убили Тодда Карри. Сначала Эди, потом — Эрик, а затем — оба вместе (Эрик поставил автоспуск). Их видел мужчина, гулявший с большой мохнатой собакой, и Эди на секунду показалось, что он слишком уж внимательно их разглядывает. Но Эрик ее успокоил: молодая пара балуется с фотоаппаратом, только и всего, какое дело старому хрычу?
Они отошли под прикрытие рыболовного магазинчика, чтобы Эрик смог закурить сигарету, прикрывая спичку ладонями. Он прислонился к деревянной стене и, прищурившись, посмотрел на Эди. Она представляла слова, которые он собирается сказать, еще до того, как он их произнес, словно уже видела эту сцену во сне, будто это она сама у себя в голове создала Эрика, выстроила пристань, сотворила холод и дым. Она ощущала темный восторг, бегущий у него в крови, потому что у нее в крови струился такой же. Она словно бы чувствовала запах этого восторга, похожий на металлический запах льдинок, подрагивающих на морозном ветру. У нее заныли нервы, когда она снова увидела тот дом. И тот остров. Ее трясло от холода, но она ничего не говорила. Ей не хотелось портить такую минуту.
Они вернулись в фургон и врубили обогрев на полную. Стало так хорошо, что Эди громко расхохоталась. Эрик вытащил из бардачка книгу и сунул ей. Большая, в бумажной обложке, очень потрепанная, с наклейкой «была в употреблении».
Она прочла заглавие:
— «Темница». Где ты ее достал?
Он ответил, что раздобыл ее во время последней поездки в Торонто. Это исторический документ, который он долго искал, каталог средневековых пыточных приспособлений.
— Прочти мне, — велел он. — Читай страницу тридцать семь.
Эди перелистала глянцевые страницы с фотографиями и рисунками. На фотографиях — пыточное кресло, кнут, зажимы; на рисунках пояснялось, как использовать устройства. Крючья для вырывания внутренностей, железные клещи, чтобы терзать плоть, пилы для разрезания человека надвое. Иллюстрация к этому последнему приспособлению показывала висящего вверх ногами человека, которого двое других распиливали от промежности до пупка.
— Читай страницу тридцать семь, — повторил Эрик. — Прочти ее мне. Люблю, когда ты мне читаешь. Ты так хорошо это делаешь.
Да, он знает, как ей приятны его похвалы. Это как прийти домой к гудящему камину после того, как до полусмерти замерз. Эди нашла нужную страницу. Там было изображено что-то вроде шлема на деревянном брусе. Над шлемом — громадный винт.
— «Череподробилка, — прочла она. — Подбородок казнимого прижимают к нижнему стержню. При повороте винта железный колпачок устремляется вниз, смыкая и дробя зубы и постепенно проникая в верхнюю и нижнюю челюсть. По мере того как давление усиливается, глаза выдавливаются из глазниц. И в конце концов сам мозг вытекает сквозь раздробленную черепную коробку».
— Да. Мозг просачивается наружу, — выдохнул Эрик. — Прочти еще. Прочти про колесо.
Эрик засунул руки глубоко в карманы. Эди знала, что он ласкает себя, но знала и то, что лучше об этом не говорить. Она листала страницы: древние железные инструменты, потешные гравюры, где у людей на лицах выражение ужаса, как в комиксах.
— Давай, Эди. Про колесо. Это ближе к концу.
— По-моему, ты очень хорошо знаешь эту книгу. Наверное, это твоя любимая.
— Может, и так. Может, потому я и хочу ею с тобой поделиться.
Да, я знаю, что будет, Эрик. Я знаю, что ты собираешься сказать. Ища страницу, она чувствовала, как у нее в животе словно стучит второе сердце.
— «Колесование. Нагую жертву растягивают, привязывая руки и ноги к внешнему краю обода. Под все основные кости и сочленения помещают куски дерева. С помощью железного бруса палач раздавливает руки и ноги казнимого в кашу, используя все свое умение, чтобы при этом не убить жертву».
— Они размалывали людей на кусочки, — сообщил Эрик. — Но чтобы те все время оставались живы. Какой это, наверное, был кайф. Представляешь? Читай до конца.
— «По свидетельству одного из очевидцев, жертву превратили в «подобие большой кричащей куклы, извивающейся в ручьях крови, куклы с четырьмя щупальцами, словно у морского страшилища; огрубевшая, осклизлая, бесформенная масса плоти перемешивается с обломками раздавленных костей. Когда сломано все возможное, конечности пропускают сквозь спицы колеса, которое затем в горизонтальном положении насаживается на ось. Хищные птицы выклевывают глаза и вырывают кусочки мяса. Колесование — вероятно, наиболее медленная и мучительная казнь из всех, что когда-либо изобретал ум человеческий».
82 
