120 
Тут небезынтересно привести слова министра нефтяной промышленности, недавно скончавшегося в весьма преклонном возрасте Н.К. Байбакова, которые он произнес на том пленуме в 1953 г. Вот они: «Особую активность развил Берия в вопросах увеличения добычи нефти в Татарии и Башкирии, в результате чего был представлен пятилетний план развития нефтяной промышленности, предусматривавший, как вам известно, рост добычи нефти за пятилетие почти в два раза, т. е. на 65 %., а по наращиванию мощностей в переработке — в два и больше раза. Нефтяная промышленность обеспечит этот рост, хотя это и связано с большим перенапряжением сил. Однако я должен сказать, что это делалось не для того, чтобы обеспечить нужды народного хозяйства, а в карьеристических [158] целях Берия».
Последнюю фразу можно сразу выбросить как ритуально- маразматическую глупость, эпидемия которой поразила всех участников того пленума. Какие «карьеристические цели» мог преследовать Берия, разработав пятилетний план развития нефтяной промышленности, предусматривавший практически удвоение добычи нефти?! Ведь от таких планов, кроме колоссальной головной боли, перенапряжения собственных сил и ущерба собственному здоровью, ничего не бывает. Но Лаврентий Павлович выше собственных интересов ставил интересы СССР. Он-то ведь прекрасно знал, какая наиострейшая потребность в увеличении добычи нефти существует в стране. Потому и представил такой план.
Именно в рамках этого плана и нужны были дополнительные поставки специальных дизельных двигателей большой мощности, которые и были заказаны в Чехословакии. Советская промышленность не успевала, так как надо было восстанавливать и заводы и наращивать выпуск разнообразной техники с дизельными двигателями для народного хозяйства. А для всего этого была нужна нефть, нефть и еще раз нефть. Так что гнев Лаврентия Павловича по поводу этой «сделки года» был более чем праведный. Ибо она фактически сорвала планы СССР по скорейшему увеличению добычи нефти, которую, к слову сказать, и тогда продавали за границу, имея от этого крупные валютные поступления. Так что оцените нанесенный Микояном макроэкономический ущерб.
Ну а в заключение сакраментальный вопрос: так в чем же здесь вина Лаврентия Павловича, что нужно было об этом говорить на пленуме, да еще и в оскорбительных выражениях?! И разве не очевидно, что Анастас Иванович, увы, выставив себя в весьма неприглядном свете, сам себя же и разоблачил? Да и Байбаков тоже хорош оказался…
И, наконец, общее резюме по результатам анализа «экзотических» мифов. Несмотря на его краткость, разве он не свидетельствует о потрясающем, просто беспрецедентном убожестве, интеллектуальной импотенции и феноменальной, особо злобной одержимости высших партийных деятелей ЦК КПСС?! Ведь они даже задним числом не могли толком сформулировать конкретные обвинения в адрес ими же убитого Лаврентия Павловича Берия и выдумывали такой бред взбесившейся от безнаказанности сивой кобылы, что свет не видывал?! Но особенно потрясает не иссякающая тяга всевозможных «чином научных работников» от ума и совести освобожденных исследователей и прочих деятелей псевдонаучной публицистики использовать этот дикий бред в своих «трудах» для бессмысленного и беспочвенного доказательства того, что-де Лаврентий Павлович был такой-сякой немазаный! Угомонитесь же, господа или товарищи, кому как нравится!
Вы все равно не в силах противостоять сметающему на своем пути любые неправедные препятствия Ветру Истории!
Миф № 45. Берия виноват в том, что в Москве политическая атмосфера испортилась с момента его переезда в столицу, а также в том, что пленумы ЦК партии перестали собираться, а XIX съезд партии затянулся на 13 лет.
Хотите верьте, хотите нет, но с указанной глупостью на июльском 1953 г. пленуме ЦК выступил именно Вячеслав Михайлович Молотов. Честно говоря, трудно даже поверить, что это произнес именно он, «полудержавный» во времена Сталина «властелин» [159]. Увы, но это произнес действительно именно он, Вячеслав Михайлович Молотов. Вот его слова: «С тех пор, как Берия приехал в Москву, атмосфера испортилась, пленумы перестали собирать, съезд затянулся на 13 лет. Это началось после 18-го съезда, как раз к моменту приезда Берия в Москву».
Вот те раз, «приплыли»! Если даже к тому моменту без малого уже 30 лет являвшийся членом Политбюро, а затем и Президиума ЦК «полудержавный властелин» допустил несусветные в своей фальшивости выпады в адрес Лаврентия Павловича, то дела в постсталинском ЦК, видать, действительно были совсем плохи. Оставшееся без строгого пастуха стадо баранов блеяло черт знает что. Разве Молотову с его прекрасной памятью не было известно, что Лаврентий Павлович Берия был переведен в Москву лишь под конец августа 1938 года, а XVIII съезд ВКП(б) состоялся в начале 1939 года?! Зачем же так убого врать-то?! Или что, ему, Молотову, не было известно, с какой неподдельной радостью страна встретила настойчиво проводившуюся в жизнь не межеумочную, как у Хрущева, а подлинную оттепель Лаврентия Павловича, положившего конец ежовскому беззаконию и террору?! Зачем же нужно было опускаться до подобных, явно не украсивших его, Вячеслава Михайловича, политический портрет выпадов в адрес Берия? Или, быть может, ему не было известно, что с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г. шла самая тяжелая, самая страшная за всю Историю России Великая Отечественная война, что Вторая мировая война окончилась лишь 2 сентября 1945 г. и что война вообще, мягко выражаясь, не самое лучшее время для проведения пленумов или съездов? А, быть может, ему не было известно, что за созыв пленумов и съездов по уставу партии отвечали Политбюро и ЦК, членом которого он, Вячеслав Михайлович, был с 1926 года, в то время как Лаврентий Павлович стал членом Политбюро только в 1946 году?! Так кто же тогда должен был отвечать за то, что не созывались пленумы и съезды?! Разве ему не было известно, что Сталин после войны вновь пытался оторвать партию от управления страной?! Более того, считал ее всего лишь хором ни на что не способных аллилуйщиков?!
158
Так в тексте его выступления.
159
Изумительное по своей публицистической точности выражение «полудержавный властелин» принадлежит перу покойного ныне писателя-хроникера Феликса Чуева. Именно так он назвал свою книгу о Молотове.
120 
