24 
Номер телефона от учеников хранили в великой тайне. Его не было в телефонном справочнике, поэтому и за пределами школы его также никто не знал. Даже родителям его не сообщали. Если возникала необходимость, они могли воспользоваться только телефоном руководства или личным номером заведующего пансионом, телефон которого был установлен у него на квартире. Ангус как-то говорил, что за все три года его жизни в Питте он ни разу не слышал телефонного звонка. Мало того, он даже не знал никого, кто бы мог похвастаться, что слышал его.
Тем вечером, в июне прошлого года, когда Манго сидел в рабочей комнате и зубрил биологию, а Грэхем рядом с ним с головой увяз в учебнике истории, до них донесся звонок. Где зазвонил телефон, понять было трудно, и они подумали, что, возможно, дверь в квартиру мистера Линдси оказалась открытой и они услышали его телефон.
Кто-то, кого Манго не знал достаточно хорошо, так как тот не был его агентом, подошел и сказал, что ему звонят. Манго охватила паника. Неужели кто-то заболел или? не дай бог, умер! А так с чего бы это звонили ему? Он вскочил и стремглав понесся к квартире заведующего пансионом.
— Не туда, в гостиную! — догнал возглас гонца.
— Да ты что? Не может быть!
Мальчик пожал плечами.
— Как знаешь.
— Ради бога! Кто звонит? — Манго замер, ожидая ответа.
— Он не назвался, но голос тревожный.
С полдюжины мальчиков сидело у телевизора, но никто не смотрел его. Все уставились на трубку, лежащую у телефонного аппарата. «Наверное, они вздрогнули, как от орудийного залпа, когда он зазвонил», — подумал Манго. Он не забыл таинственно прикрыть трубку рукой, и кто-то писклявым детским голосом, еще не начавшимся ломаться, произнес:
— Я — Чарльз Мейблдин. Я хочу перейти к вам.
— Что? Что ты хочешь? — опешил от неожиданности Манго.
— Я хочу уйти от Гая Паркера и работать на вас. И могу принести кое-что. Это тебе понравится, я уверен. Шифровальную книгу Гая Паркера.
Проходя сейчас мимо большого гаража Мейблдинов, Манго вспомнил об этом и улыбнулся. Гараж, в котором отец Чарльза держал подержанные «Вольво», находился на западном берегу у Ростокского моста, хотя семья жила милях в десяти отсюда, в одном из пригородов. Чарльз устроил для них новый тайник в дереве, росшем на открытом участке рядом с мойкой машин. Тайник мог сейчас очень пригодиться. Будет благоразумно пока не пользоваться тайником под эстакадой из-за наблюдателя, которого он видел, или думает, что видел в прошлый раз, когда приходил сюда.
На город опустился прохладный, влажный вечер. Было еще достаточно светло, два дня назад — в полночь на субботу — часы перевели на летнее время. В легкой дымке тумана это пустынное место казалось загадочным и таинственным. Каменные ступеньки сбегающей к воде лестницы влажно блестели под желтым светом, льющимся из окон паба. Манго поднялся по ступенькам, миновал место, где когда-то задушили девушку, и в этот раз направился вверх по Бред-лейн мимо большой кучи мусора у стен высокого кирпичного дома с разбитыми окнами на верхних этажах. Сегодня — понедельник после пасхальной недели, и эстакада, казалось, дрожала под нескончаемым потоком машин, летящих в это время суток на север. Горожане возвращались домой после праздничной пасхальной недели. Но внизу было тихо, темно, покойно. Манго заметил зеленые огоньки кошачьих глаз, прежде чем разглядел его всего. Мальчик перешел через дорогу и хотел погладить кота, но тот фыркнул, резко отскочил в сторону и скрылся в колючих кустах.
Пластиковый конверт со вложенной в него бумажкой был приклеен внутри центральной опоры на уровне его подбородка. — «Что-то легко отклеился, — заметил Манго. — Василиск плохо прикрепил или, похоже, кто-то отклеивал его после? Интересно, это опять мои фантазии?» — спросил себя Манго, засовывая пакетик в карман.
8
Джону Криви было лет шестнадцать, когда он впервые заметил, что его сестра — дурнушка. Кажется, ей было одиннадцать. Он делал домашнее задание по истории, писал эссе о войнах испанских королей — странно, что он помнит такие подробности, — когда она вошла в комнату сказать что-то о торте. О праздничном торте, который был куплен на ее день рождения. Точно, он вспомнил, ей именно в этот день исполнилось одиннадцать. Она вошла и сказала, что чай готов, и в столовой накрыт стол, и на столе ее торт с одиннадцатью свечками. Он оглянулся и как будто в первый раз разглядел ее лицо. Наверное, это случилось, потому что она появилась внезапно, он не слышал, как она вошла. Выпуклый лоб, который, казалось, нависал над бровями. Круглые, как яблоки, щеки. Вздернутый нос и серпообразный рот. Да она просто уродина, а он никогда не замечал этого.
24 
