Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
195 
Итак, Мирабо становится одним из 600 депутатов Генеральных штатов от третьего сословия. Теперь ему предстояло завоевывать популярность и здесь. На него пока не обращают внимания, а будущий вождь революции, депутат Робеспьер, даже отозвался о Мирабо так: «Граф Мирабо не имеет никакого влияния, потому что его нравственный облик не внушает к нему доверия».
Решающий перелом произошел на заседании 23 июня 1789 года, когда явившийся обер-церемониймейстер двора маркиз де Брезе зачитал распоряжение короля, предписывающее депутатам немедленно разделиться по сословиям и заседать отдельно. И тогда, когда в рядах депутатов возникло замешательство и никто не знал, что предпринять, дабы не нарушить и волю короля, и не сдавать завоеванные за два месяца позиции, в зале раздался уверенный, сильный и завораживающий голос. Повелительным тоном он ответил Брезе: «Вы, кто не имеете среди нас ни места, ни голоса, ни права говорить, идите к Вашему господину и скажите ему, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя отсюда удалить иначе, как силой штыков». Голос принадлежал депутату от третьего сословия графу де Мирабо. И с этого дня он вошел в мировую историю. Имя Мирабо и революция стали неотделимыми. Всего за 3–4 месяца (от созыва Генеральных штатов до полной победы революции) Мирабо сумел завоевать такое огромное влияние на современников, приобрести популярность не только во Франции, но и за ее пределами, утвердить свой авторитет, что он становится, по существу, вождем революции.
После падения Бастилии Мирабо сохранил свои позиции. Он заставлял всех внимательно слушать каждое свое выступление, осмеливался давать не только советы, но и приказывать. Конечно, ораторский талант играл в этом не последнюю роль, но еще и его идеи о единении всего народа в борьбе с абсолютизмом отвечали объективным требованиям первого этапа революции.
Между тем революция захватывала все новые слои общества. Толпы простого народа стали требовать от Национального собрания (так стали называться Генеральные штаты) решительных мер для улучшения своего положения. Мирабо был единственным депутатом, кто мог обуздать шумную толпу – любовь простых людей к нему была очень сильна. Он не боялся идти против общего мнения. Так, например, при отмене сословных привилегий и дворянских титулов многим из «бывших» приходилось вспоминать полузабытые прежние имена. Граф де Мирабо должен был стать гражданином Рикети, но он остался графом, гордо заявив: «Европа знает только графа де Мирабо». Кому-то другому такое заявления не простилось бы, но Мирабо это лишь добавило популярности, и он продолжал всюду подписываться своим дворянским именем.
Со временем Мирабо приобрел политическое чутье. Он стал одним из основателей знаменитого Якобинского клуба и «Общества 1789 года». «Общество» Мирабо оставил быстро, предполагая, что оно вскоре вступит с конфликт с народом.
Мирабо принимал участие почти во всех преобразованиях первого этапа революции. Им был предложен закон о депутатской неприкосновенности, что позволило защитить депутатов Собрания от королевского произвола. Участвовал он и в создании Национальной гвардии, и в принятии закона об отмене феодальных прав и конфискации церковного имущества. И ассигнаты – бумажные деньги революционного периода – также имели к нему прямое отношение.
Слишком активное участие народных масс в революционном движении стало вызывать у Мирабо тревогу. У него никогда не было идеи об уничтожении королевской власти. Наоборот, он желал слияния власти короля и революции. Осенью 1789 года он подает тайную записку королю с предложением о сформировании правительства из революционных деятелей, надеясь, что король сможет встать во главе революции. Его план конечно же не был принят, а королева, ознакомившись с предложениями Мирабо, даже воскликнула: «Надеюсь, мы никогда не будем настолько несчастны, чтобы прибегнуть к советам Мирабо». Проект соединения монархии и революции был отвергнут, но Мирабо не терял надежду.
В ноябре 1789 года Учредительное (бывшее Национальное) собрание принимает декрет о запрещении депутатам занимать какие-либо министерские посты. Мирабо был возмущен этим декретом – в предлагаемом королю проекте он желал получить скромное место министра «без портфеля». Королевский двор все более терял позиции, а обострившаяся обстановка и растерянность заставили его вспомнить о Мирабо. С апреля 1790 года по предложению представителя двора Мирабо становится тайным советником королевской семьи, о чем был подписан соответствующий документ. Король стал платить Мирабо солидное жалование, и Оноре получил возможность вернуться к роскошной жизни. Следует отметить, что такое поведение он не считал предательством, ведь он не изменил своим идеалам и принципам.
195 
