194 
В непредсказуемой и хаотической итальянской жизни Муссолини начал собирать вокруг себя группу преданных революционеров, готовых захватить власть от имени рабочих, независимо от того, поддерживали их рабочие или нет. И именно он возглавит их. Он видел, что перед войной влияние социалистов упало, и покинул партию, так как понимал, что она не в состоянии привести его к власти; но его мог привести к власти фашизм, а власть, как всегда, возбуждала его. «Я обуян этой дикой страстью, – признавался он многие годы спустя. – Она поглощает все мое существо. Я хочу наложить отпечаток на эпоху своей волей, как лев своими когтями! Вот такой отпечаток!»
Цель всегда оправдывает средства. Например, фашистская политика «сквад-ризма» (сквадра – фашистский боевой отряд) явилась преднамеренной попыткой вызвать брожение и разочарование. Выдавая себя за патриотически настроенных противников большевиков, «сквадристам» удалось спровоцировать и усилить анархию, что заставило народ согласиться с навязанным ему авторитарным режимом.
Подавляющая часть фашистского руководства ощущала необходимость придать движению какую-то законченную форму и провозгласить создание партии. Выступая на учредительном съезде, Муссолини изложил ее экономическую программу. Мы против социализма, без обиняков заявил он, но и против слабости буржуазного государства, неспособного управлять производством. В экономике – мы либералы и, придя к власти, вернем в частные руки железные дороги, почту, телеграф, телефон и некоторые отрасли промышленности. «Классовая борьба – это сказка, – продолжал Муссолини, – потому что человечество нельзя разделять. Пролетариат и буржуазия как таковые не существуют, будучи звеньями одной и той же формации».
Тогда же Муссолини предлагают занять пост генсека. Он демонстративно отказывается от этого поста – жест, типичный для Муссолини. В среде каме-ратов (так обращались друг к другу фашисты) его все чаще называли дуче, а дуче должен быть выше партийной текучки. И хотя формально Муссолини стал лишь членом руководства партии, на деле он обладал всей полнотой власти, и его авторитет в ПНФ был непререкаем.
После выборов в мае 1921 года Муссолини в тридцать семь лет стал общенациональной фигурой, лидером политической партии, численность и влияние которой возрастали из месяца в месяц. То, что он продолжал оставаться в руководстве движения, было самым удивительным проявлением его политического дарования, так как фашисты, несмотря на их милитаристские тенденции и прокламированное единство, фактически представляли собой весьма разнородную группу. Муссолини постоянно приходилось уточнять предыдущие декларации, изменять курс, который ранее объявлялся неизменным, даже противоречить самому себе в попытках контролировать самых нетерпеливых «сквадристов», одновременно подавая себя в выступлениях и статьях, публиковавшихся в его газете, как пламенного революционера из Романьи.
Чтобы укрепить опору фашистов, он ссылался, в частности, на огромную роль, которую савойская династия играла и будет играть в истории страны, хотя незадолго до этого он часто говорил о «республиканских тенденциях фашизма». В стремлении добиться поддержки Джолитти на включение фашистских кандидатов в его список, он был готов поддержать Рапалльский договор, который не удовлетворил притязаний Италии на Далмацию. Желая заручиться поддержкой промышленников и производителей, финансовая помощь которых была ему крайне необходима, он заявил в одном из своих резких выступлений в палате депутатов, что следовало бы покончить «с дальнейшими попытками захвата предприятий», хотя подобные акции он поддерживал всего за полтора года до этого.
И тем не менее в августе 1921 года он сделал большой шаг в противоположном направлении, подписав акт примирения с социалистами и заявив, что «смехотворно говорить о том, что итальянский рабочий класс движется к большевизму»; он пообещал защищать данный пакт. «Если фашизм не пойдет за мной в сотрудничестве с социалистами, – добавил он, – тогда никто не заставит меня идти за фашизмом».
Но спустя три месяца, когда стало ясно, что фашизм не готов идти за ним, а фашистские союзы не пожелали прислушаться к его предостережению о том, что власть ускользает у них из рук и необходимо закрепить успехи фашистов с помощью парламентского компромисса, пакт был отвергнут. И все это время, постоянно подчеркивая на совещаниях фашистов, что необходим и неизбежен государственный переворот, который покончит с парламентом и либеральным государством, Муссолини столь же настойчиво сдерживал своих более нетерпеливых коллег Итало Бальбо, Дино Гранди и Роберто Фа-риначчи от практического осуществления этих идей. В отличие от них он не был столь уверен в том, что фашизм достаточно силен и можно наверняка рассчитывать на успех, и активнее, чем они, стремился к тому, чтобы фашисты достигли власти при одобрении народа. «Беда Муссолини заключается в том, – заявил один из его радикальных сообщников, – что он желает всеобщего благословения и меняет свою позицию по десять раз в день, чтобы получить его».
194 
