95 
Но Екатерина болела, и многим было ясно, что Меншиков может скоро лишиться высокого покровительства. При всем своем «полудержавном» могуществе со смертью Екатерины он оказывался перед весьма неприятным выбором. Если престол достанется одной из дочерей Петра I и Екатерины – Анне либо Елизавете, то при дворе неимоверно вырастет значение мужа принцессы Анны – герцога Голштинского В том же случае, если трон перейдет к юному Петру, внуку Петра I и сыну его казненного сына Алексея, Меншикову грозила месть со стороны императора за участие князя в деле царевича Алексея. Так что Александру Даниловичу пришлось рисковать.
Меншиков решил женить великого князя Петра и свою старшую дочь пятнадцатилетнюю Машу. Согласие императрицы на этот брак было получено довольно быстро.
Дело в том, что вдова Петра Великого даже на пороге смерти думала больше об удовольствиях. Ей понравился молодой, изящный, красивый жених княжны Меншиковой – сын литовского гетмана граф Петр Сапега. Меншиков заметил, что императрица весьма благосклонно посматривает на Сапегу. Александр Данилович отправился к Екатерине, и они о чем-то долго говорили. Вернувшись домой, светлейший запретил Марии видеться с женихом, а сам Сапега был взят ко двору.
Светлейший, добиваясь брака своей дочери с будущим наследником престола, бросал на произвол судьбы тех, с кем он победил при воцарении Екатерины в 1725 году. Особенно обеспокоился граф Петр Андреевич Толстой. Начальник Тайной канцелярии почувствовал опасность' приход к власти Петра II означал бы для него конец карьеры, а возможно, и жизни.
Тревожились за свое будущее и генерал Иван Бутурлин, приведший ко дворцу гвардейцев в январскую ночь 1725 года, генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер, обер-прокурор Сената Григорий Скорняков-Писарев. Они ясно видели, что, выдавая свою дочь за великого князя, светлейший их предает.
Толстой, герцог Голштинский, Анна Петровна и другие пытались убедить Екатерину отказать Меншикову и передать престол Елизавете. Но императрица была непреклонна, да и Александр Данилович действовал очень решительно Как-то в разговоре с французским посланником Ж.Ж. Кампредоном он заявил «Петр Андреевич Толстой во всех отношениях человек очень ловкий, во всяком случае, имея дело с ним, не мешает держать добрый камень в кармане, чтобы разбить ему зубы, если бы он вздумал кусаться».
Меншиков приказал именем Екатерины арестовать своего шурина Девиера, который позволил себе неблаговидные высказывания в адрес светлейшего Тотчас нарядили следственную комиссию из послушных Меншикову людей Девиера потащили в застенки, пытали, и он выдал своих «сообщников», среди которых фигурировал и Толстой Начальник Тайной канцелярии был арестован.
Допросы начались 26 апреля 1727 года, а уже 6 мая Меншиков доложил императрице об успешном раскрытии «заговора мятежников» И в тот же день – за несколько часов до смерти – Екатерина подписала подготовленный светлейшим указ о лишении «заговорщиков» чинов, званий, имущества, наказании их кнутом и ссылке в дальние края. Вслед за Антоном 'Девиером, сосланным в Сибирь, на поселение в деревню отправилась и его жена Анна Даниловна – младшая сестра Менши-кова Примечательно, что в комиссии, решавшей судьбу «заговорщиков», восседал один из лидеров родовитой оппозиции – князь Дмитрий Михайлович Голицын.
Меншиков торжествовал победу Но тогда, в мае 1727 года, он не знал, что пройдет всего лишь четыре месяца – и судьба Толстого станет и его судьбой: оба они умрут в одном году – в 1729-м, Толстой – в каземате Соловецкого монастыря, а Меншиков – в Березове, в глухой сибирской ссылке.
«Расправа с Толстым, Бутурлиным, Девиером и Скорняковым-Писаревым принадлежит едва ли не к самым значительным промахам Александра Даниловича, – замечает российский историк Н Павленко – На первый взгляд может показаться, что, отправив противников в ссылку, светлейший укрепил свое положение, ибо соперники сметены и он без помех мог осуществить мечту жизни В действительности Меншиков не укрепил, а ослабил свои позиции, так как ссылкой недавних союзников он создал вокруг себя вакуум – ему теперь не на кого было опереться, и он остался наедине с [вице-канцлером] Остерманом, состязаться с которым в умении плести интриги ему недоставало ни ловкости, ни характера»
Завещание Екатерины (в подлинности которого, впрочем, кое-кто высказывал сомнения) было оглашено на другой день после смерти императрицы – 7 мая Под окнами дворца опять стояли гвардейские полки Но демонстрировать силу не было необходимости – великого князя единодушно признали императором Петром II
95 
