- У любви, как у пташки, крылья,
- Ее нельзя никак поймать!
- Тщетны были бы все усилья,
- Но крыльев ей нам не связать!
Особенно навязчиво повторялся припев:
- Меня не любишь, но люблю я,
- Так берегись любви моей…
Я разозлилась: опять чертов эльф решил не давать мне покоя. Фиг ты меня теперь поймаешь! Обида вспыхнула с новой силой. Да так, что потемнело в глазах. Я заорала в ответ, надеясь, что он услышит:
- Старый муж, грозный муж,
- Режь меня, жги меня:
- Я тверда, не боюсь
- Ни ножа, ни огня.
- Ненавижу тебя,
- Презираю тебя;
- Я другого люблю,
- Умираю любя.
- Он свежее весны,
- Жарче летнего дня;
- Как он молод и смел!
- Как он любит меня!
- Как ласкала его
- Я в ночной тишине!
- Как смеялись тогда
- Мы твоей седине!
Затем положила на голову подушку. Надеюсь, эльф услышал и я сумела его задеть. Утром начну тренировки. Улечу к Трайсу. Я рыцарь Кэрдарии, и он обязан со мной заниматься. Только известие, что король женится, напрягало. Как ни странно, за эти годы я свыклась с мыслью, что Трайс любит меня и всегда будет ждать. И на тебе! Я постаралась успокоить себя: Елка, Трайс тебе друг. Настоящий. Самый лучший. Нужно только радоваться его счастью. Нужно. Но я не могла. Не получалось. И снова пришли на ум слова Ксюхи: «собака на сене».
Мы подлетели к замку короля Трайса, и его драконы закричали, приветствуя нас. В свое время повелитель подарил королю пару молодых зверей, и вопреки обыкновению они оба выбрали Трайса своим всадником, образовав между собой пару. Потом мне сказали, что такое редко, но случается.
Регина опустилась на землю, а навстречу выбежал Трайс. Как всегда, его схожесть с Кэролом заставила замереть мое сердце. Наверное, и у моего первого мужа сейчас появилась бы седина в волосах, как у Трайса. Я спрыгнула с Регины и оказалась в руках короля. Он не скрывал своей радости.
Комнаты, приготовленные для меня, были уставлены живыми цветами. К пышной богатой обстановке я привыкла. Цветы, окружавшие жилище повелителя эльфов, были чудесны, но когда я увидела букет, стоящий в самой обычной вазе на столе, слезы заполнили глаза. Простые полевые цветы, даже слегка потрепанные… Я вспомнила давний день, встречу с Кэролом и такой же букет, который я весь вечер прижимала к своей груди. Вспомнила мою нетрезвую беседу с наследным принцем, просьбу поцеловать себя на ночь, как это делала бабушка…
Я подошла к растрепанному букету, зарылась в него лицом и заплакала. Трайс взял меня за плечи:
— Прости, Елка, не хотел причинить тебе боль. Только пробудить воспоминания.
Я не сердилась. Просто былое расстроило меня да заболел, запульсировав, шрам на щеке.
Пытаясь развеселить меня, Трайс предлагал то спуститься к столу, то прогуляться, то осмотреть замок. Я чувствовала, что он мне по-настоящему рад.
— Пойдем погуляем по парку. И давай так — сегодня я твоя гостья и дама, а с завтрашнего дня — рыцарь его величества и воин.
— Согласен, леди, — поклонился король.
Я бродила со своим спутникам по тенистым тропинкам, и меня терзали мысли: почему он все-таки молчит о своей свадьбе? Наконец женское любопытство победило:
— Ваше величество, вы собираетесь пригласить меня на свое бракосочетание?
Трайс повернулся ко мне. Лицо потемнело, голос охрип:
— Подданным нужна королева, а королевству — наследник. Я должен это сделать. Я всегда надеялся, Елка, что моей супругой станешь ты. Но сначала появился Кэрол, потом — этот эльф… Но клянусь, что в моем сердце королева будет только одна.
Какая же у нас с Трайсом трудная судьба. Жизнь то соединяет наши пути, то уводит в стороны. Но вряд ли мы когда-нибудь будем вместе.
Я прикоснулась к его руке:
— Я желаю вам счастья, ваше величество.
Мы погуляли еще немного, потом я попросила:
— Трайс, я устала. Проводи меня обратно.
Мы дошли до дверей моей комнаты. Король почему-то не спешил уходить, а вопросительно посмотрел на меня. Я подумала: нет, Трайс. До сознательной измены я еще не созрела, как бы ни хотелось отомстить Эйнэру. Попрощалась и вошла, оставив его величество за порогом.
Я ходила по комнате и не могла успокоиться. Воспоминания разбередили душу, да еще и Трайс так похож на Кэрола. И все три брата были мне по-своему дороги. Потом мысли вернулись к повелителю. И вдруг снова зазвучали слова: