Особенно,... 
197 
В парке Мира установлены многочисленные стенды с фотографиями лиц обгоревших женщин и детей и макетами, воспроизводящими картину того страшного августовского утра. Оплавленные куски железа и черепицы, искореженные часы — наручные, будильники, настенные… И на всех стрелки прикипели к циферблату на 8 часах 15 минутах, когда город был превращен в геенну огненную, по которой брели оставшиеся в живых люди. Так мог выглядеть только конец света, когда человечество как будто уничтожило само себя, а выжившие казались самоубийцами-неудачниками. На многих фотографиях снова и снова вздымается ввысь страшный смертоносный гриб…
Памятник в центре парка задуман так, чтобы человек, стоящий перед ним, как бы заглядывал в прошлое. Под сводом виден лишь вечный огонь, полыхающий позади памятника, а дальше — в струях горячего воздуха — зыбко колышется, словно изгибаясь от жары, оголенный Атомный дом. На его мраморных ступенях осталась тень человека, испарившегося под лучами сверхъяркого солнца почти 60 лет назад. Более 200 000 жизней (половину населения Хиросимы) унесла тогда атомная бомба, но она продолжала убивать и после. Поэтому каждый год 6 августа в Памятник жертвам хиросимской трагедии закладывают список с именами новых жертв. И вскоре после создания памятника возник вопрос о создании нового монумента, так как внутренняя камера прежнего уже не вмещала списки погибших.
Бой городских часов Хиросимы напоминает тревожный набат колокола. И раздается он над парком Мира не в полдень, а в 8 часов 15 минут — в память о страданиях и смерти и как предупреждение будущим поколениям об ответственности за мир на земле.
Вокруг памятника детям, погибшим от атомной бомбы, лежат тысячи бумажных журавликов. Их приносят сюда дети-паломники в память о маленькой девочке по имени Садако, которая надеялась, что если она смастерит 1000 таких журавликов, то поправится и будет жить. Но она умерла от радиации: когда пришла смерть, у Садако было 964 журавлика, и теперь дети всего мира приносят сюда свои скромные дары в память о девочке, которой так хотелось жить…
ГРАНИТНЫЕ ОБЕЛИСКИ НОРВЕГИИ
Грини — знаменитое место в окрестностях Осло. Здесь за колючей проволокой во время Второй мировой войны были построены бараки, где несколько лет томились более 6000 норвежцев: политические деятели, ученые, спортсмены, священники, рядовые участники движения Сопротивления. Многих из них, наиболее «опасных», переправляли потом в концлагеря Германии.
После освобождения страны от немецкой оккупации в Норвегии был создан «Грини-клуб», председателем которого в 1970-е годы стал Ф. Легвамб — бывший узник лагеря. Фашисты подозревали, что он ведет нелегальную работу в бараках, где содержались заключённые женщины, и немцы подослали к нему провокатора, который попросил передать в женский барак письмо. Ф. Легвамб согласился, его схватили и сильно избили, перебив переносицу.
В Грини была и русская девушка Галина Петрова, угнанная немцами в Германию на работу. Из трудового лагеря она попала в лагерь для военнопленных, которых гитлеровцы переправляли в Норвегию, и бежала оттуда в Швецию. Ее поймали почти у самой границы и отправили уже не к военнопленным, а в концлагерь «политических преступников» в Грини. Освободили Галину Петрову только после капитуляции Германии.
Были в лагере и простые норвежские крестьяне, попавшие за помощь русским при побегах. Например, к старому Таросену из Брумендаля однажды пришли трое русских: он накормил их, пустил переночевать, а наутро указал кратчайший путь в горы и дал на дорогу кусок сыру, краюху хлеба и удочки, чтобы при случае они могли наловить рыбы. Через несколько часов в поисках беглецов к Таросену пришли немцы, сильно били его, а он только повторял: «Если бы и вы пришли ко мне за милосердием, я оказал бы его вам». Об этом же старый норвежец постоянно твердил и в лагере, откуда ему выйти не довелось.
Бараки теперь в Грини снесены, и ничто как будто не напоминает в этой мирной цветущей долине о том, сколько мук приняли здесь люди. Если бы не серый гранитный памятник над братской могилой, где погребены узники Грини, расстрелянные 21 июня 1944 года. Чуть поодаль — гранитный обелиск, воздвигнутый на том месте, где стояло дерево, у которого фашисты расстреливали норвежских патриотов. На одной из граней обелиска начертаны имена расстрелянных, и среди норвежских фамилий встречается имя Якоба Палкина, давно жившего в Норвегии. Еще в 1910 году он сбежал из архангельской ссылки на рыбацком боте, в годы войны был связан с подпольной печатью. Немцы нашли у него радиопередатчик, и в Грини он попал вместе с двумя своими сыновьями. Перед расстрелом Якоба Палкина зверски пытали, но он никого не выдал. Эти гранитные обелиски сооружены на средства, которые собирал доктор — сам бывший узник.[84]
197 
