11 
Видя, что византийцы отходят, султан Алп-Арслан бросил в преследование всю массу легкоконных лучников. Император в ответ приказал армии развернуться и ударом отбросить турок. Однако в бой пошла только первая боевая линия. Андроник Дука со своей второй линией и отрядами, прикрывавшими фланги, продолжал отступать к походному лагерю. Он даже и не помышлял прийти на помощь своему государю, хотя имел приказ вступить в бой.
Так немалая числом византийская армия на поле битвы оказалась разделенной надвое, и под личным командованием Романа Диогена оказалась не самая большая ее часть. Сельджукский полководец блестяще распорядился ситуацией: сельджуки и их союзники-печенеги окружили войска базилевса. Он не успел перестроить боевую линию и организовать круговую оборону.
Неприятель сломил сопротивление флангов византийцев, лишенных прикрытия. Когда на поле брани стали спускаться вечерние сумерки, императора защищал только небольшой отряд пеших воинов. Но и он вскоре был частью истреблен, частью – взят в плен. В числе плененных оказался и сам полководец-базилевс. Роман Диоген стал почетным пленником султана Алп-Арслана. Так завершилось сражение при Манцикерте.
Первым откликом на поражение византийской армии явился дворцовый переворот в Константинополе. Власть в столице захватил Иоанн Дука, который возвел на престол своего племянника – Михаила VII, сына императора Константина Х. Хитрый царедворец не рискнул сам облачиться в красную мантию базилевса.
Алп-Арслан в том же августе 1071 года отпустил своего венценосного пленника под клятвенное обещание выслать большой выкуп. Роман Диоген попытался было силой вернуть себе императорский трон, но потерпел поражение. Он был схвачен Андроником Дукой и ослеплен. Предатель боялся, что казнь или тайное убийство популярного в народе бывшего базилевса могут привести к волнениям в Константинополе.
Низвергнутый базилевс перед этим все же успел отправить своему освободителю часть обещанного выкупа, которую он смог собрать. Сельджукский правитель не мог не оценить по достоинству такой поступок побежденного монарха Византии.
Турки так и не дождались обещанной им Константинополем дани. Султан повел своих воинов на завоевание византийской части Малой Азии. Он знал, что в империи заменить ослепленного полководца Романа Диогена было некому. Завоевание шло настолько успешно, что вскоре у византийцев остались только береговые линии Черного и Эгейского морей.
Константинополь и императорский двор в этом нашествии сельджуков страшило еще одно обстоятельство. Местные крестьяне, которые несли барщину и другую работу в латифундиях столичной аристократии, охотно признавали власть турок. Объяснялось это просто: завоеватели изгоняли хозяев поместий и объявляли крестьян собственниками обрабатываемой ими земли, налагая на них только поголовную подать.
Алп-Арслан так и не успел осуществить свою мечту – завершить завоевание азиатской части Византийской империи. Во время военной экспедиции в Бухару он погиб от руки одного из пленников, который вырвался из оков в ту минуту, когда султан хотел поразить его стрелой.
Новым султаном стал его сын Малик-шах. Под его предводительством армия турок-сельджуков впервые дошла до берега Средиземного моря, которое считалось у тюрков западным краем света. Наследник Алп-Арслана въехал на коне в морские волны и трижды опустил в воду свою саблю. Насыпая на могилу отца песок, набранный с морского берега, он обратился к духу умершего со словами:
«Прими от меня, отец мой, добрую весть, ибо сын твой, которого ты оставил отроком, распространил границы твоего государства до крайних пределов мира».
Болеслав II Смелый
Воинственный монарх, стремившийся силой оружия расширить владения польской короны не без подсказки Папской курии
Болеслав II Смелый. Художник Я. Матейко
Сын польского короля Казимира I Восстановителя (восстановившего в стране должный порядок) Болеслав II отличался силой характера и энергичностью в своих устремлениях. Он вошел в историю под прозвищем Смелый, что вполне соответствовало его боевым заслугам во славу Польши.
Он взошел на отцовский престол в то время, когда международное положение Польского государства заметно улучшилось: ему на какое-то время, но не продолжительное, никто не угрожал. Среди его недругов не было даже Священной Римской империи воинственного Генриха IV.
11 
