25 
– Ты не одета, мама, – сказала она. – Ты сегодня даже не оделась. – Она чувствовала, как с каждым словом на нее все сильнее наваливается безнадежность. Как долго еще, спросила она себя, как долго она сможет работать и при этом присматривать за двумя впавшими в детство стариками?
Миссис Хейверс смущенно улыбнулась, пробежала рукой по своему облачению, точно проверяя справедлив ли упрек дочери, убедившись, прикусила зубами нижнюю губу.
– Забыла, – пояснила она. – Я листала альбомы– знаешь, милочка, я бы так хотела побыть подольше в Швейцарии, а ты? – и просто не заметила, как время прошло. Сейчас переоденусь, хорошо, лапонька?
Вряд ли стоило тратить на это время поздним вечером. Барбара тяжело вздохнула, прижала костяшки пальцев к вискам, пытаясь отогнать подступающую мигрень.
– Нет, мама, не стоит. Тебе все равно пора уже ложиться спать.
– Я бы нарядилась для тебя. Ты посмотришь, как я с этим справлюсь.
– Разумеется, справишься, мама. Ты бы лучше наполнила себе ванну и искупалась.
Миссис Хейверс, нахмурившись, обдумывала новую идею:
– Ванну?
– Да. Только оставайся там, следи за водой, чтобы на этот раз не перелилась. Я приду через минутку.
– Ты поможешь мне помыться, дорогая? Я бы тебе пока рассказала про Аргентину. Я решила: в следующий раз мы поедем в Аргентину. Там по-испански говорят? Надо нам подучить испанский перед поездкой. Так приятно, когда можешь пообщаться с туземцами. «Буэнос диас, сеньорита. Комо се йама?» Это я по телевизору слышала. Конечно, этого недостаточно, но для начала… Они по-испански там говорят, в Аргентине? Или по-португальски? Где-то там говорят на португальском….
Барбара знала, что свой бессвязный монолог мать может продолжать часами. Порой она заводила его посреди ночи, являясь в спальню дочери в два, три часа, и вот так же бесцельно болтала, невзирая на все просьбы Барбары поскорее вернуться в постель.
– Наполни ванну, – повторила Барбара. – Я загляну к папе.
– Папа хорошо провел день, милочка. Такой молодец. Очень хорошо. Сама посмотри.
С этими словами миссис Хейверс выпорхнула из круга света, очерченного лампой. Через минуту послышался громкий плеск воды, льющейся в ванну. Барбара подождала еще немного, проверяя, не оставит ли мать кран без присмотра, но, видимо, ей удалось достаточно крепко вбить той в голову мысль о необходимости присматривать за ванной – на несколько минут это ее займет. Барбара поспешила в гостиную.
Отец, как всегда, сидел в кресле и смотрел ту программу, что он всегда смотрел по воскресеньям. Газеты устилали весь пол, валялись там, где он их бросил, наскоро просмотрев. В отличие от матери, отец хотя бы предсказуем. Живет по раз навсегда заведенному порядку.
Барбара посмотрела на него с порога, затем, приглушив неистово орущую рекламу «Кэдбери», вслушалась в сипловатый звук его дыхания. В последние две недели дышать отцу стало заметно труднее. Ему уже не хватает кислорода, постоянно поступающего в легкие через две трубки.
Джимми Хейверс, очевидно, почувствовал присутствие дочери и слегка повернулся в старом кресле с изогнутой спинкой.
– Барби! – Он, как всегда, широко улыбнулся, обнажив обломанные, почерневшие зубы, но на этот раз Барбара не обратила внимания ни на эти неухоженные зубы, ни на тот факт, что грязные, плохо пахнущие волосы отца давно нуждаются в шампуне – ее волновало сейчас лишь то, как изменился цвет его кожи. Щеки побелели, ногти сделались серовато-синими. Даже от порога, через всю комнату, она видела, как съежились, почти исчезли вены на его руках.
Подойдя к стоявшему возле кресла кислородному баллону, Барбара увеличила подачу газа.
– Завтра с утра едем к доктору, верно, па? Он кивнул:
– Завтра. В полдевятого. Придется подняться с жаворонками, Барби.
– Именно. С жаворонками. – Про себя Барбара недоумевала, как она справится с затеянной ею поездкой к доктору с двумя родителями разом. Она заранее страшилась намеченного за несколько недель визита. Мать нельзя оставить дома одну, пока они с отцом отправятся к врачу. Если миссис Хейверс выпустить из-под контроля хоть на десять минут, может произойти все что угодно. Но везти их обоих, отца, практически неподвижного, прикованного к кислородному баллону, и мать, в любой момент способную ускользнуть, раствориться в хрустальной пещере своего блаженного безумия… Неужели она справится со всем этим?
25 
