80 
Эйзенштейн рассказывал, как он, Пудовкин и Довженко втроём отмечали выход «Арсенала»: пили минеральную воду, ели бутерброды и разговаривали. Между прочим распределили роли великих художников прошлого: Эйзенштейну, конечно, выпала роль Леонардо да Винчи, Пудовкину — Рафаэля, а Довженко — Микеланджело…
Украинский режиссёр был увлечён современной темой. Он создаёт «Землю» (1930) — поэтический гимн преобразованию советской деревни.
Сюжет «Земли» легко пересказать. Кулаки убивают вожака «сознательной» молодёжи Василия, но ответом на это убийство становится вступление в колхоз даже самых упрямых единоличников. Но как рассказать о красоте «Земли»?
Вот что писал об этом фильме известный искусствовед Ростислав Юренев: «От руки убийц падает молодой тракторист. Он умирает, ликуя от предощущения грядущей новой жизни — счастливой, справедливой. Хоронить убитого выходит всё село. Мощная новая песня летит над колышащимся морем пшеницы, преследует, загоняет в землю обезумевшего от злобы и страха кулака. На сады и нивы проливаются тёплые, плодотворные дожди. Женщина рожает ребёнка. Новое — неотвратимо, как смена времён года, сказал Довженко своим философским, поэтическим фильмом».
«Земля» снималась в большом селе Яреськи, расположенном на реке Псёл. Почти все в съёмочной группе Довженко были не только его единомышленниками, но и знатоками народной жизни. Говорят, что после окончания съёмок жители Яресек предложили режиссёру стать председателем организуемого ими колхоза.
Картина оказалась настолько необычным по форме произведением, что многие просто не поняли её. Более того, прозвучали обвинения в недостаточном показе роли компартии, в неточности политических оценок. Пролетарский поэт Демьян Бедный встретил выход «Земли» едким фельетоном «Философы», назвав её «контрреволюционной, похабной» картиной.
«Я был так потрясён этим фельетоном, — напишет Довженко в „Автобиографии“, — мне было так стыдно ходить по улицам Москвы, что я буквально поседел и постарел за несколько дней. Это была подлинная психологическая травма».
В дневнике Довженко, опубликованном после его смерти, есть запись, помеченная 14 апреля 1945 года: «Недавно в кремлёвской больнице престарелый Демьян Бедный встретил меня и говорит: „Не знаю, забыл уже, за что я тогда выругал вашу ''Землю''. Но скажу вам — ни до, ни после я такой картины уже не видел. Это было произведение поистине великого искусства“».
Как большинство гениальных художников, Довженко был «неудобным» человеком. Некоторые считали его гордым и самолюбивым. В этом плане любопытно свидетельство режиссёра С. Герасимова: «Его борьба за красоту в окружающей жизни была необыкновенно яростной. Как он бледнел от полемической страсти, схватываясь с уродливым явлением в жизни, будь то подхалимство, равнодушие, грубость, хамство. Когда на улице появлялся уродливый дом, это было для него трагедией…»
В 1958 году на Брюссельском кинофестивале (в рамках Международной выставки) вместе с «Броненосцем „Потёмкиным“» Эйзенштейна и «Матерью» Пудовкина «Земля» вошла в число двенадцати лучших фильмов всех времён и народов.
Вернувшись на родину из заграничной командировки (Довженко показывал «Землю» в Европе), режиссёр взялся за тему индустриализации, которую предложило ему руководство «Украинфильма». Для работы над фильмом были отведены жёсткие сроки: картину требовалось сдать к очередной годовщине Октябрьской революции.
Символом и важнейшей стройкой не только Украины, но всего Советского Союза был Днепрогэс. Его-то и сделает Довженко местом действия своего фильма.
Сценарий он напишет за двенадцать дней и практически без подготовительного периода начнёт снимать. Результатом станет «Иван», самый спорный фильм Довженко, отнявший у него четырнадцать месяцев жизни.
На Украине «Ивана» встретили неприязненно, и режиссёр был вынужден переехать в Москву, чтобы, по собственному признанию, не чувствовать себя одиозной фигурой.
Между тем на Первом Венецианском международном кинофестивале 1932 года «Ивану» был оказан восторженный приём. Вот один из отзывов итальянской прессы: «Нам стало ясно, что мы ещё не знали до сих пор, что такое гений кинематографии, могущий выдержать сравнение с гениальными музыкантами и представителями других смежных искусств… Довженко доказывает нам, каким великим может быть экран, когда он освещён мыслью гениального художника».
80 
