Особенно,... 
84 
Чтобы жениться, надо было купить жену. Причем любой мог взять столько жен, сколько пожелает, хотя бы сотню, если имел возможность их содержать. Приданое отдавалось матери жены, а жена мужу ничего не приносила. Первую жену они почитали за старшую и самую милую. Богатые скотоводы, родовые старейшины устраивали пышные свадьбы.
Ни одна вдова не выходила замуж, поскольку у монголов считалось, что все, что служит им в этой жизни, будет служить и в будущей; следовательно, вдова после смерти обязательно вернется к первому мужу. По одному из обычаев, сын брал всех жен своего отца, за исключением матери. Двор отца и матери доставался всегда младшему сыну, который должен был заботиться о всех женах своего отца. При желании он пользовался ими как женами, так как он не считал, что наносит отцу обиду, ведь жена по смерти вернется к отцу. С чужой женой спать считалось делом скверным.
Брачные контракты часто заключались родителями тогда, когда будущие супруги были еще малолетними детьми. Безбрачие, по-видимому, считалось недопустимым и позорным. Во всяком случае, один описанный Марко Поло обычай свидетельствует о том, что родители стремились добиться заключения брачных договоров даже для умерших детей: «Если у двух людей помрут, у одного их женят; мертвую девку дают в жены мертвому парню, потом пишут уговор и сжигают его, а когда дым поднимается на воздух, говорят, что уговор понесло на тот свет, к их детям, чтобы те почитали друг друга за мужа и жену. Играют свадьбу, разбрасывают еду там и сям и говорят, что это детям на тот свет… А кончат все это, почитают себя за родных и родство блюдут так же, как если бы их дети были живыми».
Тэмучжин вырос и стал великим воином. Он был ханом. От пределов государства Алтан-хана до земель найманов и кэрэитов простирался теперь его улус. Тэмучжин был наречен Чингисханом – владетелем мира, ханом великим и могущественным. И пришло время, когда он решил избавить землю от татар. Однако по тому, как принимали смерть татары, ему стало ясно, что кто-то проговорился о решении истребить их. Когда было выяснено, что тайну разгласил Бельгутай, его надолго лишили права участвовать в заседаниях семейного совета.
Тогда же произошла и следующая история. Чингис взял себе в наложницы татарскую красавицу Есуган-хатун. Есуган нравилась ему и была у него в милости. Как-то Есуган сказала Чингису: «Хаган может почтить и меня своим попечением и сделать настоящей ханшей, если будет на то его хаганская милость. Но ведь более меня достойна быть ханшей моя старшая сестра по имени Есуй. Она только что просватана. Куда ей деваться теперь, при настоящей-то суматохе?»
«Если уж твоя сестра еще краше, чем ты, то я велю ее сыскать. Но уступишь ли ты ей место, когда она появится?»
«С хаганского дозволения, я тотчас же уступлю сестре, как только ее увижу».
Приказал Чингис разыскать Есуй. Ее поймали вместе с женихом в то время, когда они пытались укрыться в лесу. Есуган, как только увидела старшую сестру, сразу встала и посадила ее на свое место. Есуй действительно понравилась Чингису, и он сделал ее своей женой. Жених Есуй сумел скрыться.
Как-то раз уже после похода на татар Чингис сидел у своей юрты, пил кумыс. Тут же рядом сидели ханши. Вдруг Есуй глубоко и скорбно вздохнула. Чингис заподозрил неладное, смекнул, не любимого ли увидела Есуй, и приказал: «Расставьте-ка по семьям и местам работы всех собравшихся здесь аратов. Людей посторонних выделяйте особо».
Расставили людей. И остался в стороне только один юноша. Волосы у него были заплетены в косу, как у человека благородного.
«Кто ты такой?» – спросил Чингис.
Он ответил: «Я нареченный зять дочери татарского Еке-Церена, по имени Есуй. Враги громили нас, и я в страхе бежал. Сейчас как будто все успокоилось, и я пришел. Я думал, меня не опознают среди столь большого числа людей».
Сказал Чингис приближенным: «Что ему еще здесь шпионить, этому непримиримому врагу и бродяге? Ведь подобных ему мы уже примерили к тележной оси! Что тут судить да рядить? Уберите его с глаз долой!»
И молодому татарину тут же срубили голову с плеч. Любовь привела его к порогу чингисовой юрты, любовь его выдала, а ненависть его погубила. Не могла заступиться за него Есуй. Только ночами иногда, лежа на мягком войлоке в ханской юрте, горько плакала она украдкой да вспоминала суженого, молодого татарина, его открытое юное лицо, черные, как смоль, косы. Татаро-монгольские девушки привыкли, что их мужья покупали их или брали силой. Есуган, приблизившись к ханскому ложу, искренне любя и почитая старшую сестру, просила разыскать ее, веря, что счастье сестры не сидеть в лесу с молодым татарином, а быть здесь, на ханском ложе, и уступила ей свое место.
84 
