Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
185 
- Батяня! Ты живой?! Я молился… молился, и Он даровал… — Вася отошел на шаг, воздел счастливые глаза к небу и руки трепетные, серьезно, благоговейно вымолвил в синюю бездну, сквозь просветы облаков: — Спасибо, Господи-и! Ты услышал меня и мамушку! Спасибо Тебе, Отче наш…
Машенька диковато косилась на Егора, чертя пальцами босой ноги по песку, шмыгая носом и ковыряясь в нем грязным пальчиком.
— Это папа твой, Машуня, — не выдержала Ирина.
— А он умеет делать удоськи? — деловито спросила она.
— Он все умеет… Подойди к нему…
Егор сам подхватил ее на руки и поцеловал в чумазую щечку. Маша несмело обняла его за шею, внимательно вглядываясь, морща лобик, узнавая, и наконец улыбнулась.
— Ты с войны птиехал?
— С войны, будь она неладна.
— А лыбу будем с тобой ловить?
— Если научишь, будем.
- Если Васька нам удоську даст… он вледный, сам ловит и ловит, а мне не дает.
- Сделаю удочки всем, а сейчас домой. Вася, а ну хвались уловом… Ну-у, да ты, брат, такой кукан нахлестал!
- Это еще че-о, третьего дня лещей поймал и крупных окуней вон там, за корягами.
- Молодец! Кормилец наш спасибо, что молился… Вот и свиделись, И жив я…
— А дедушка Илий живой? Я за него тоже молился, и за дяденьку Мошнякова и за других бельцов. Как хочется туда вернуться… небось Никита вырос совсем и теперь с ним не поиграть…
— Никита тоже живой, видел его… по лесам бродит.
— А дедушка Илий?
- Не могу врать, Вася, крепись… нету больше Илия. Почил святитель. Уплыл в своем дубце в горние страны. Ему там хорошо, не печалься, сынок, не плачь, не плачь… — он прижал за плечи вздрагивающего Васеньку к себе.
- А я так молился за него, так хотел к нему поехать, — сквозь слезы вторил и вторил Васенька… — Я так люблю дедушку… И буду любить всегда… и наши души встретятся там, в царствии небесном… Правда?
- Обязательно встретятся, — убежденно ответил Егор, — но прежде у тебя долгий путь и особые праведные дела, предрек это святитель Илий…
Егор с Ириной вышли на обрывистый берег реки и присели на лавочку. Ясные звездушки горели по всему небу, горели чисто и неугасимо, И Егору почудилось, что их действительно стало больше, и Млечный Путь сиял ярче и бездонней. Откуда-то с окраины села доплывали всхлипы гармони и веселый смех молодежи. Ирина приникла к нему, тоже смотрела в небо, и свет звезд отражался в ее глазах, и очищал их обоих, и сиял… Егор тихо проговорил:
- Окаемой мне читал удивительные стихи, такие русские, волшебные, что комок к горлу подкатывал. Я ему сказал, что еду в Константиново к тебе, а он встрепенулся и даже не поверил. Здесь, оказывается, родился тот поэт, он строго запрещен в наше время… Как о нем говорил Илья Иванович! Как читал его стихи… Чудо!
- Его все знают в селе и помнят. В детстве я часто приезжала на лето к бабушке и слышала, что он любил сидеть вот на этой старой скамейке, Есенин любил смотреть на заречные дали, писал прямо здесь стихи и даже читал ребятишкам. Он любил с ними возиться, купался вместе… бабушка рассказывала, что он так плавал и нырял, умел так весело смеяться… И почему он запрещен? Кем?
- Потому, что он русский талант, — грустно ответил Егор п% не желая беспокоить Ирину, перевел разговор, смущенно сказав: — Я был под таким впечатлением от его стихов и так тосковал по тебе, что вдруг сам стал писал, словно кто диктовал с неба мне эти строки: я писал о нас. Вот, слушай… я не поэт, но в японской разведшколе Кацумато заставлял меня читать русскую классику и это помогало всю жизнь…
— Ну читай же, мне интересно. И не стесняйся, ты на скамье Есенина и душа его слышит тебя…
Егор откашлялся, потрогал руками скамью и, ловя свет звезд в глазах Ирины, вдруг тихо и гортанно запел:
- Когда сквозь жизни зной идти устану
- И буду думать только о воде,
- Я припаду горячими устами —
- Мой мир, мой ключ святой, я припаду к тебе…
- Когда в боях приму смертельны раны,
- Еще мгновение, и быть большой беде,
- Я приползу и вновь здоровым встану,
- Мой мир, моя вселенная, к тебе…
- Когда наступит срок и обуяет старость
- И миг придет упасть моей звезде,
- Я на молитву пред тобою встану,
- Мой мир и вся вселенная — в тебе!
- Когда ж на суд пред Богом я предстану,
- У Высшего Царя святых небес,
- Просить пути единственного стану —
- Мой мир, моя Вселенная — к тебе…
— Чьи это стихи?! — невольно вырвалось у нее.
185 
