18 
— А ты чего не в школе?
— А ее опять заминировали, — равнодушно отозвался тот.
Новое развлечение современных великовозрастных детишек — звонить в милицию и сообщать, что в школе заложена бомба. Всех срочно эвакуируют, приезжают саперы с собакой, ничего не находят, зато контрольная по алгебре не состоялась.
Мне вдруг пришла в голову отличная мысль.
— Когда у тебя обычно заканчиваются занятия?
— В час или два, а что?
— Ну-ка встань! — распорядилась я.
Подросток нехотя поднялся. Кольке вообще-то четырнадцать лет, но выглядит он чуть постарше, так что при желании вполне может сойти за щуплого шестнадцатилетнего тинейджера, у которого есть не только паспорт, но и работа.
— Хочешь подработать? — предложила я. — Миллион не обещаю, но на кино хватит.
— Кино сейчас дорогое, особенно если со звуком «долби диджитал». — Подросток формировался как личность явно при рыночных отношениях.
— Хватит и на такое.
— А что делать-то? Если наркотой торговать, то я не согласен.
Я обалдело уставилась на него:
— Я что, по-твоему, похожа на наркодилера? Разбираться надо в людях хоть немного! Будешь курьером.
— Ага, чтобы меня пришили, как только я доставлю героин. Нет уж!
— Вот насмотрелся боевиков! Ты хоть в курсе, что, помимо криминала, существует вполне законная деятельность? В частности, можно развозить всякие бумаги по Москве.
— А, так это вы про курьера говорите? — До Кольки наконец дошло, и он деловито поинтересовался: — Сколько платите?
— Одна поездка — доллар.
— Пять, — мгновенно ответил тинейджер, как будто всю жизнь ждал этого момента и репетировал перед зеркалом верную интонацию.
— Хорошо, два. Но оплата в рублях по курсу.
— Идет.
Я объяснила Кольке, что через два часа подвезу ему работу, и велела к этому времени быть дома. Он согласно кивнул и опять углубился в чтение.
— Да, кстати, а зачем тебе деньги? — Я вдруг решила проявить бдительность. — Надеюсь, не на наркотики? Ну-ка заверни левый рукав, я на вены посмотрю.
— Да вы что! — обиделся ребенок. — Я на дельтаплан коплю!
— На что?! — Если бы мне предложили назвать нечто, абсолютно несовместимое с семьей Степановых, то дельтаплан подошел бы как нельзя лучше.
— На дельтаплан, — повторил Колька. — Я уже почти год в секцию дельтапланеризма по вечерам езжу, а своего так еще и не построил. Материал дорого стоит.
Я в очередной раз поразилась, до чего же сильны стереотипы. Если отец с матерью люди пропащие, то и сынок, значит, должен пить, колоться и воровать. Яблоко, мол, недалеко от яблони падает. Мне бы и в голову не пришло, что у Кольки может быть какая-то своя жизнь, мечта и, возможно, в будущем должность президента страны.
— Ну ладно, я пошла.
Надеюсь, тинейджер не заметил моего смущения. Все-таки теперь я его работодатель.
В «Модус вивенди» я приехала как раз к полудню и сразу же направилась в приемную к Инне. Девушка поставила чайник, и мы с ней открыли коробку шоколадных конфет, которую вчера какой-то посетитель презентовал симпатичной секретарше.
— Начальство уже здесь?
Не успела я это произнести, как в приемную торопливо вошел Артем Марксович собственной персоной. Судя по его помятой физиономии, он сполз с кровати не раньше меня. Пробурчав приветствие, директор скрылся у себя в кабинете, откуда немедленно позвонил Инне и попросил ее принести кофе.
Инна достала из шкафчика тонкую фарфоровую чашку, насыпала туда содержимое пакетика «три в одном» — растворимый кофе, сахар, сливки, — залила кипятком и понесла руководству.
«Странно, — подумала я, — что-то такое Катерина говорила мне о свежесваренном молотом кофе ранним утром, который якобы собственноручно готовят его величество Артем Батькович. Оказывается, он еще и враль порядочный. Вполне может пить растворимый кофе, да еще со сливками, а по утрам спит без задних ног. Хотя, может быть, объясняется все просто: вчера у него была бурная вечеринка, а другого кофе в офисе нет».
Движимая любопытством, я открыла шкафчик, в котором Инна держала чай и сладости, и заглянула внутрь. Сразу же в глаза бросились кофеварка на две чашки и пакет с кофейными зернами.
— Ты что это? — поинтересовалась Инна, застав меня около провизии.
— Да, понимаешь, хочется кофейку выпить, но растворимый я не люблю, — соврала я. Прости, Инна, но истина дороже.
18 
