52 
Ш-ш-ш-шр-р-р... Крх! Невысокий каблук отменно исполнил роль якоря, и подошва сапога резко оборвала скольжение, впечатываясь в каменную крошку. Переход от нападения к обороне произошёл почти незаметно, но замерший, словно наткнувшись на невидимую преграду, ферос[7], заставил объятия воздуха глухо взвыть, причём вой длился не более полувдоха. Однако впечатляет...
Правильно я действовал, не доводя до драки вчерашнюю ссору с псами его высочества: в благоразумности сего поступка уверяло утреннее наблюдение за танцующим по двору старшим из братцев, немота которого, как выяснилось, не послужила помехой в постижении боевых искусств. Не могу сказать, что сам очень уж хорошо владею длиннодревковым оружием, но моих знаний вполне хватает, чтобы оценить мастерство противников. Так вот, молчаливый Гелен был не просто хорош, а великолепен. Забавно, что он об этом знал, так что красочное представление с утра пораньше могло служить не одной-единственной цели, а по меньшей мере двум. Каким?
К примеру, показать недругам принца мощь и умения его защитников. Скажем так, для острастки. Дабы неповадно было соваться, если, разумеется, зрители способны верно истолковать прозрачный намёк. Лично я понял всё, и весьма быстро. Правда, понимание едва не скрыло от меня возможность иного развития событий: телохранитель Рикаарда мог просто-напросто стараться представить себя передо мной в наилучшем свете. Для чего? Для получения выгоды. И обвинение, брошенное младшим братцем капитану Эрне, очень хорошо подтверждает мои предположения.
В стремлении уязвить, причинить боль, унизить лежит очень простое, понятное и редко привлекающее пристальное внимание посторонних чувство — обида. А тем не менее она гораздо страшнее ненависти и злобы, как любая мать сильнее и умелее своих дочерей. До той поры, пока дети не повзрослеют, разумеется... Если задуматься, что вызывает у нас жгучую обиду? Успехи других людей. Так произошло и в случае с капитаном: прорвавшееся наружу оскорбление было ничем иным, как обиженным всхлипом. Мол, вот ведь мужику подвезло, улучил момент и зарекомендовал себя услужливым и верным, теперь быстренько получит назначение на какое-нибудь завидное и тёплое местечко, а нам всё прозябать и прозябать рядом с малохольным юнцом... Примерно так. Ещё добавилось злости на самих себя за хлопанье ушами, когда нужно было действовать, ну и, конечно, зависть к тому, что Эрне раньше них узнал о родстве Мастера с Ректором Академии и не преминул воспользоваться.
Можно было бы упрекнуть братцев за их обиду: в конце концов, никто не заставлял срываться с места, бросаться в бой и, подчиняясь желаниям принца, пытаться вызвать меня на поединок вместо того, чтобы тихо и мирно поговорить. И в глубине души они понимают, какую ошибку совершили, но... Сделанного не исправишь, потраченного не воротишь, сожжённого не воскресишь. А значит, обида продолжит цвести пышным цветом, отравляя вкус жизни.
Впрочем, воинские забавы старшего из братцев оставляют возможность для переговоров, в любом случае, драться с ним я уж точно не хочу. И не стану, если увижу хоть один-единственный шанс избежать открытого столкновения, поскольку лёгкость, с которой длинная жердина порхает в руках Гелена, успешно настраивает на миролюбивый лад. Свои силы я всегда оцениваю трезво: продолжительные активные движения мне недоступны, поэтому все наставники во время обучения всегда делали упор на скорейшем достижении цели. То бишь на убиении противника, желательно первым же ударом. И что в результате? Обращению с посохами меня научили только с одной точки зрения: с точки зрения разумного приложения сил.
В самом деле, для атаки требуется подойти к противнику почти вплотную, а это весьма затруднительно сделать, если посох уже раскручен: нужно мастерски владеть собственным телом и уповать на змеиную гибкость, чтобы просочиться за оборонительные порядки. Парировать легче и безопаснее: будешь дальше — увидишь больше. К тому же есть слабая надежда, что враг устанет раньше, чем ты, и... Но я на это никогда не уповал. Почему и не вступаю в поединки с противниками, намного меня превосходящими по силам. Если обстоятельства позволяют, разумеется...
Да, к примеру, лорга мне сейчас не помогла бы, её клинки всё же слишком тонки и хрупки, и, попав под хлёсткий удар посоха, вполне могут сломаться, напрочь лишая оружие его главного достоинства — подлой привычки выпускать «клыки» неожиданно для противника. Хотя сам Гелен, судя по особенностям движений, клинковой разновидностью древкового оружия серьёзно владеть не обучался: каждый удар, неважно, прямой или нахлёстом, он выполнял с чётко выраженным «завершением», жёстко останавливая конец посоха в определённой точке пространства. Если там окажется кость, она неминуемо будет раздроблена, если плотный слой мышц... Порвётся, и моргнуть не успеешь. С лоргой приходится обращаться иначе: не завершать движение до выхода наружу клинков, а напротив, плавно продолжать, уделяя направлению и характеру удара ещё большее внимание. Правда, эффект достигается быстрее, если ухитришься полоснуть по крупным сосудам. Но и крови будет... много. А среди умелых воинов имеется достаточное количество людей, не любящих кровопролитие. К тому же у железа есть дурная привычка ржаветь, а значит, после каждого душегубства клинок нужно чистить, и не дай боги пропустишь пятнышко! Следует ли из моих путаных размышлений, что Гелен — умелый воин? Как сказать...
52 
