Эльрик, которому каждое слово давалось с немалым трудом, едва стоял на ногах. Глаза его понемногу стекленели, лицо вытягивалось. Я шагнул было к нему – помочь, но он заметил мое движение и жестом велел не подходить.
Громадные желтые глаза остановились на мне, обозрели с ног до головы, словно беспристрастно оценивая. Я понял, как чувствует себя мышь под кошачьим взглядом. Оставалось лишь одно: я вежливо поклонился и сделал шаг назад.
Меерклар благосклонно кивнул и вновь повернулся к Эльрику. Снова негромко заурчал, как бы хваля мелнибонэйца за то, что тот сделал. Да, Меерклар хвалил моего двойника. Хвалил и благодарил. И даже обнял мелнибонэйца – или мне показалось? А потом превратился в дым.
И исчез.
– Где Оуна? – выпалил я. Эльрик попытался было ответить, но его колени подломились, и он рухнул бы наземь, не подхвати я его в последний момент. Выпавший из руки меч лязгнул о камень.
Сколько же сил отбирает колдовство? Жив ли мой двойник?
Я нащупал пульс. Жив! Отодвинул веко – Эльрик был в обмороке, можно даже сказать, в сверхъестественном трансе, вызванном контактом с элементалом. Дышал он тяжело, будто одурманенный лекарствами. Мне доводилось видеть людей в состоянии жуткого опьянения – и те, кто принял на грудь излишнее количество легендарного «Микки Финна», выглядели, честное слово, живее Эльрика. Впрочем, я не сомневался, что умирать он не собирается.
Может, оставить его здесь и пойти поискать Оуну? Здравый смысл подсказывал, что она вполне способна сама позаботиться о себе. А если она вдобавок сменила обличье – перекинулась в пресловутого белого зайца, – я ее ни за что не найду. Но что, если Эльрик отдал ее Меерклару как заложницу? В конце концов, она – его дочь, он вполне мог счесть, что волен распоряжаться ее судьбой по собственному усмотрению. Мог потребовать, к примеру, чтобы она вернулась домой вместе с ним.
Из туннеля донесся звук. Сперва я решил, что это возвращается пантера. Но вскоре осознал свою ошибку: цокали конские копыта, звякала упряжь, лязгало оружие.. К пещере приближался конный отряд. Кто это – прежние обитатели пещеры или же те, о ком я забыл и не хотел бы вспоминать?
Другого выхода из пещеры не было, а человек, способный нас защитить, лежал в обмороке на каменном полу. Оуна, у которой был лук, куда-то пропала. А я мог сражаться разве что голыми руками.
Я опустился на колени рядом с Эльриком, пытаясь расшевелить его, но он ничего не чувствовал. Дыхание его было глубоким и замедленным, как у впавшего в спячку животного, и он все еще был без сознания.
Я неохотно протянул руку к Равенбранду, лежавшему неподалеку. В тот самый миг, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, в пещере появился всадник с факелом в руке. За ним второй, третий…
Наши кони радостно заржали, приветствуя сородичей, которые тоже не остались в долгу. Хриплый голос выкрикнул что-то по-немецки.
Мои пальцы стиснули рукоять меча. Свет факела наполовину ослепил меня, но я все же поднялся, опираясь на меч, и встал перед всадниками. Итак, Гейнор нас отыскал. Должно быть, он или кто-то из его людей заметил зажженный мною огонек – или пантеру, покидавшую пещеру.
Мой кузен не отказал себе в удовольствии как следует посмеяться.
– Замечательная гробница, не находишь, Ульрик? И никто не узнает, где могилка твоя. Утешайся тем, что никто и не осквернит твоей могилы.
Он производил впечатление – в своих серебряных доспехах, с черным клинком на левом бедре и с другим мечом на правом. Вдобавок его окружала некая магическая, видимая глазу аура, а лицо из-под открытого забрала прямо-таки излучало здоровье. Он возвышался передо мной воплощением силы и могущества и насмехался над моим ничтожеством.
Но я был уже не тот, что прежде.
Гнев помог мне превозмочь страх. Я вскинул Равенбранд, стиснул рукоять обеими руками, ощутил привычную тяжесть – и непривычный приток сил. В меня хлынула энергия, похищенная мечом у тех, кого он недавно сразил; кровь забурлила в жилах. Я зарычал. Расхохотался. Я смеялся над моим кузеном Гейнором фон Минктом, предвкушал ожидающую его участь.
Прежний фон Век обеспокоенно наблюдал за происходящим изнутри меня, а та половина сознания, которую я унаследовал от Эльрика, была готова к бою.
– Здравствуй, Гейнор, – услыхал я собственный голос. – Спасибо, что избавил меня от необходимости гоняться за тобой. Я убью тебя.
Гейнор усмехнулся. Усмешка его стала шире, когда он заметил распростертого на земле мелнибонэйца. Должно быть, я выглядел не слишком убедительно – изможденный, в обносках одежды двадцатого столетия, с черным мечом в руках. Но все же во взгляде Гейнора мелькнуло сомнение, а Клостерхейм, стоявший рядом с моим кузеном, явно воспринял мои слова всерьез. Он пристально посмотрел на меня, перевел взгляд на неподвижного Эльрика…