Во-первых, на круглом деревенском лице Валерии красовались длинные и узкие, как у китаянки, глаза. Возможно, они стали даже больше, чем были, но как-то плохо вписывались в скуластое широкое лицо. Во-вторых, довольно симпатичный курносый носик актрисы превратился в тонкий и прямой, к тому же он заметно уменьшился в размерах. И теперь просто терялся на обширном пространстве Леркиной скуластой физиономии – создавалось впечатление, что носа у нее нет вообще. Вероятно, сами по себе и нос, и глаза были вполне привлекательны и вполне подошли бы какому-нибудь другому лицу, узкому и утонченному. А теперь девушка смотрелась как кукла, собранная из пазлов, относящихся к разным наборам. Подруга широко улыбнулась, и я чуть не завизжала от ужаса: уголки губ не приподнялись наверх, как положено у живого человека, а растянулись широко в стороны, прорезая щеки узкой прямой щелью. Мама родная, что она с собой сделала?!
– Ну как, впечатляет? – Лерка горделиво выпятила вперед грудь, явно думая, что я сражена наповал ее новой, небесной красотой.
– Д-д-да, – от волнения я даже начала заикаться.
– Да я же говорила, что надо оперироваться! – радостно сообщила Лерка. – Вот теперь посмотрим, где у меня мужики будут! – и она сжала крепкий кулак.
– Лера, а еще что-то изменится… или оно так и останется? – с трудом справившись с дрожащим голосом, на всякий случай спросила я.
– Конечно, так останется, – уверенно подтвердила Валерия. – Мне врач обещал – эффект десять лет!
Попятившись, я споткнулась и упала на широкий диван.
– Лера, и тебе так нравится? – упавшим голосом спросила я, не в силах больше смотреть ей в лицо.
– Ну ты спросила! – поразилась Лера. – Помнишь мой нос картошкой, да еще и задранный, как у утки? А теперь – прямой римский носик!
– У римлян были горбатые, – машинально поправила я.
– А у меня прямой! – отрезала Лерка и подозрительно спросила: – Ты что, за меня не рада?
– А глаза тоже римские? – я все еще не могла смириться с мыслью, что в таком виде Лерке ходить еще как минимум десять лет.
– Глаза – как у молодой Вертинской. – засмеялась подруга. – Да я же тебе говорила, мы вместе с врачом форму глаз подбирали.
– Понятно… Может, я пойду? – я почувствовала, как усталость, не дававшая о себе знать все эти суматошные дни, каменной горой навалилась на плечи. – У меня завтра тяжелый день.
– Ну вот, и ты чего-то рожу кривишь, – обиделась подруга. – Я-то думала: уж кто-кто, а Полька не позавидует.
– Я не завидую, – торопливо заверила я.
– Ага, то критиковала, а теперь вообще слинять собираешься.
– Ладно, давай чай пить, – предложила я, пытаясь отогнать тошноту от одной мысли о том, что мне придется смотреть, как Лерка своим лягушачьим ртом отхлебывает из чашки.
Лерка радостно уволокла меня в гостиную, бодро порысила на кухню, принесла две чашки и заварочный чайник, затем откуда-то из недр серванта появились шоколадные конфеты, печенье, покрытое сверху красным мармеладом, мои любимые орехи в шоколаде и куча сдобы.
– А за фигурой следить тебе уже не надо? – от всего этого кондитерского великолепия моя голова пошла кругом.
– А смысл? – весело отозвалась подруга. – Мы уже договорились – если растолстею, пойду в ту же клинику на липосакцию.
– С кем договорились? – поразилась я.
– С врачом, конечно, с кем же еще? – в свою очередь поразилась Лерка. – Тебе, похоже, неудача в любви вообще мозги напрочь отшибла.
– Ладно тебе, – отмахнулась я и, сама не зная зачем, начала рассказывать Лерке всю детективную историю. Она слушала, округлив узкие глаза до такой степени, что даже стала напоминать себя прежнюю. Но никак не комментировала мой рассказ до тех самых пор, пока я в красках не передала появление на свадьбе Артема.
– Стой, а вдруг это правда? – взволнованно перебила она.
– Что правда?
– Вдруг он и правда в тебя влюбился? Такой мужчина!
– Бабник, трус и слизняк! – злобно пробурчала я. – Влюбился он, как же! И будет любить до гробовой доски, пока смерть не разлучит нас! Разумеется, если его следователь выпустит из камеры. Только вот, боюсь, времени насладиться любовью у него будет немного – уж больно быстро он своих девиц травит.
– Да постой, разве уже доказано, что это он травит?
– А кто?
– Да ты же сама только что сказала, что не веришь, что он способен кого-то отравить!
– Да, уж больно он труслив, – согласилась я. – Но если не он – тогда кто?